Авторизация:
База данных номеров наград

Открытая база наград и награждений СССР

Каталог орденов и медалей России

Общий список наград РФ

Каталог орденов и медалей СССР

Общий список наград СССР

Почетные звания Российской Федерации

Поиск наград

Доска объявлений для, кто потерял или хочет вернуть найденную награду

Главная » Новости

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ. ПОЛИЦИЯ

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

ПОЛИЦИЯ

 

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ПОЛИЦИЯ?

Полиция была одной из самых важных государственных структур, созданных Петром Великим в рамках проводимых им административных преобразований. Не случайно и саму Российскую империю частенько называли «полицейским государством».

Указом от 7 (18) июня 1718 года Петр I учредил в Петербурге Главное полицмейстерское управление во главе с генерал-полицмейстером Антоном Эммануиловичем Девиером. Формально генерал- полицмейстер был подчинен Сенату, фактически же — самому монарху.

Первый глава нового ведомства (крещеный португальский еврей) начинал карьеру в России в качестве царского денщика (до этого служил юнгой во флоте и ловкостью своей приглянулся государю). Затем в течение почти двадцати лет был нянькой-воспитателем при царских детях и в конечном итоге дорос до звания генерал-адъютанта.

Господин Девиер женился на сестре царского любимца Александра Меншикова Анне Даниловне, некоторое время состоявшей фавориткой самого государя. В общем, строил карьеру, как умел и как было принято в то время. Одна беда, Меншиков будущего зятя терпеть не мог, известно даже, что сватовство окончилось дракой. Однако царя, согласившегося на этот брак, Меншиков ослушаться не посмел. Противостояние шурина и зятя продолжилось и после смерти Петра I, причем генерал-полицмейстер оказался менее искусен в придворных интригах. Отчего был вздернут на дыбу, где, получив 25 ударов кнутом, сознался, что вместе с сообщниками «дерзал определять наследника российского престола». После чего был, естественно, лишен всех званий, доходов и наград и сослан в Сибирь.

Полиция, она же однолицая,

Усы свои, казенные штаны.

Но как же различается полиция,

И где же начинается полиция,

И где она кончается, полиция,

Урядник с приставом и нижние чины?

Полиция, Полиция, Полиция!

 

Песня из кинофильма «Биндюжник и король»

 

Но это будет потом, а при Петре Алексеевиче первый штат полиции состоял из заместителя генерал-полицмейстера — майора с характерной фамилией Рыкунов (оклад 168 рублей в год), четырех офицеров (оклад по 96 рублей в год) и тридцати шести нижних чинов (с окладом по 6 рублей в год). Делопроизводство в Главной полицмейстерской канцелярии вели дьяк Тихменев и десять подьячих.

В дополнение к указу о Главном полицмейстерском управлении царь написал «Пункты», в соответствии с которыми, новая структура не только следила за порядком в городе, но также выполняла ряд хозяйственных функций и даже должна была смотреть, чтобы юноши воспитывались в «целомудрии и любви к наукам».

Начальник полиции слыл человеком суровым и неподкупным. Обыватели трепетали. Нарушителей порядка ожидали серьезные наказания: за выброс отходов в Неву — кнут и вечная каторга, за некачественный товар — первый раз кнут, второй раз каторга или смерть, за содержание притонов — кнут и каторга, за пение песен на улице — батоги. Известно, что Девиер самолично установил норму максимальной прибыли от продажи продуктов (не более 10%). Он же поставил в Петербурге первые фонари и скамейки для отдыха. Благодаря полицейским караулам трепетавшие обыватели стали себя чувствовать на улицах столицы спокойней и безопаснее.

По мере формирования полицейских структур в других городах все они стали подчиняться петербургскому генерал-полицмейстеру. Подобная практика сохранялась и в дальнейшем, вплоть до эпохи Александра II.

Параллельно развивались и структуры, занимавшиеся борьбой с политическими противниками системы. В XVIII веке сменяли друг друга Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Тайная экспедиция. Император Павел I ликвидировал последнее из этих учреждений и стал жертвой дворцового заговора. Тем не менее сменивший его Александр I не стал создавать специальных органов политической полиции, зато учредил в 1802 году Министерство внутренних дел, ставшее со временем самым влиятельным из всех министерств Российской империи. При этом в 1810—1819 годах существовало и отдельное Министерство полиции, возглавлявшееся сначала Александром Дмитриевичем Балашовым, а затем Сергеем Кузьмичем Вязьмитиновым.

Вне рамок МВД функционировало созданное в 1826 году, после восстания декабристов, легендарное Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, занимавшееся не только политическим сыском, но и надзором за настроениями в обществе, а также борьбой со злоупотреблениями в среде чиновничества. Показательно, что, создавая это учреждение, Николай I отдал его руководителю, Александру Христофоровичу Бенкендорфу, свой платок — «утирать слезы несчастных». Силовые структуры русские цари рассматривали как орган не столько карающий, сколько охранительный.

Несмотря на скромный, не превышавший сотни человек, штат самого Третьего отделения, в его распоряжении имелось мощное оружие — Отдельный корпус жандармов. Входившие в его состав подразделения по инспекторской, строевой и хозяйственной части подчинялись военному министерству, а по «наблюдательной части» (политический сыск) — Третьему отделению. И конечно, политическая полиция была сильна тысячами своих агентов, работавших не только за плату, но и по идейным соображениям. Многие современники считали голубой жандармский мундир символом российского самодержавия; не случайно Алексей Петрович Еромолов говорил: «Теперь у каждого или голубой мундир, или голубая подкладка, или хотя голубая заплатка». Сходным образом смотрели на Россию и представители Запада. Ведь после того, как в 1850 году Николай I своим вмешательством прекратил австро-прусский конфликт, с легкой руки Карла Маркса за империей Романовых закрепилось прозвище «жандарма Европы».

Серьезные преобразования произошли в царствование Александра II. В1880 году было упразднено Третье отделение, что стало финальной точкой в процессе подчинения всех полицейских структур Министерству внутренних дел.

К началу Первой мировой войны министр внутренних дел Российской империи имел двух заместителей (товарищей), права которых определялись особыми постановлениями. Вместе с руководителями конкретных отделов и департаментов они входили в состав т. н. Совета (Совещания) при министре.

Структура ведомства была следующей.

—  Канцелярия министра

—  Главное управление почт и телеграфов

—  Главное управление по делам печати (цензура, типографии, книготорговля)

—  Ветеринарное управление

—  Центральный статистический комитет

—  Техническо-строительный комитет (надзор в сфере строительства и архитектуры)

—  Департамент общих дел

—  Департамент полиции

—  Хозяйственный департамент

—  Департамент духовных дел

Ключевое значение имел Департамент полиции, в ведении которого находился помимо полиции и корпус жандармов. По влиянию с ним соперничал Департамент общих дел, занимавшийся кадровой политикой, вопросами делопроизводства и даже курированием идеологической работы. Однако, как и в любом профильном ведомстве, главной фигурой был министр.

МИНИСТРЫ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

В период Первой мировой войны Министерство внутренних дел последовательно возглавляли Николай Маклаков, Николай Щербатов, Алексей Хвостов-младший, Борис Штюрмер, Александр Хвостов-старший и Александр Протопопов.

Николай Маклаков происходил из потомственных дворян, причем отец его был известным врачом-окулистом, а младший брат Василий — депутатом Государственной думы и одним из лидеров либеральной партии кадетов. Однако чиновной карьере Николая Алексеевича это родство не вредило.

Начав в 1894 году службу в Министерстве финансов, он прошел путь от рядового чиновника до начальника Казенной палаты Полтавской губернии. В 1909 году последовало назначение на должность черниговского губернатора. Последующий карьерный взлет оказался в известной степени делом случая. Когда в сентябре 1911 года, после убийства Столыпина, царская семья совершила визит в Чернигов, Маклаков великолепно организовал встречу и развеял тягостное настроение, охватившее государя. Царь был настолько доволен приемом, что даже захотел сразу назначить его министром внутренних дел, но натолкнулся на сопротивление тогдашнего премьера Владимира Коковцева. Тем не менее в декабре 1912 года Николай Алексеевич все же стал министром, чему немало способствовала его репутация твердокаменного монархиста. Он постарался свернуть преобразования, намеченные Столыпиным. Ужесточил цензурный устав, запретил в своем ведомстве практику составления письменных ответов на запросы Государственной думы и осенью 1913 года предложил фактически произвести государственный переворот, разогнав Думу и введя новое положение, сводившее права и без того не очень влиятельного российского парламента к минимуму.

Все эти действия принесли Маклакову одиозную репутацию и не способствовали росту его популярности в обществе. К тому же он не сумел выстроить нормальные отношения с другими министрами и даже заручиться поддержкой Распутина, к которому безуспешно искал подходы. Таким образом, удаление Маклакова 15 июня 1915 года стало результатом как сильного недовольства им со стороны либералов, так и коллективного протеста других министров. Отчасти это была и «кость», брошенная обществу, травмированному военными неудачами на фронте.

В дальнейшем Николай Алексеевич возглавлял группу правых в Государственном совете и в январе 1917 года даже рассматривался как кандидат на совмещение должностей премьера и министра внутренних дел для нанесения решительного удара по оппозиции, но этому помешало отчаянное сопротивление тогдашнего главы МВД Протопопова. В начале февраля 1917 года Николай II дал Маклакову последнее поручение: подготовить указ о роспуске Государственной думы.

После Февральской революции Николай Алексеевич был арестован, однако вскоре выпущен на свободу, после чего отправился поправлять здоровье в санаторий под Петроградом. Летом 1918 года его предупредили о готовящемся аресте, но он отказался бежать и 5 сентября 1918 года был расстрелян чекистами в первый день красного террора.

Сняв летом 1915 года Маклакова с поста главы МВД, Николай II не мог сразу найти подходящую кандидатуру на замену и назначил ему приемника в статусе исполняющего обязанности.

Николай Борисович Щербатов был представителем известного аристократического семейства и не вызывал аллергии у сил, добившихся отставки его предшественника. Ранее он делал карьеру в Министерстве императорского двора, где дослужился до звания камергера. Дружил с земством Полтавской губернии, от которого в 1912 году и был избран в состав Государственного совета. Опыт собственно административной деятельности ограничивался у него пятью месяцами (январь—июнь 1913 года) управления государственным коннозаводством.

Кратковременное пребывание Щербатова в кресле главы МВД закончилось в сентябре 1915 года, после того как он допек императора просьбами встретиться с представителями общественности в лице Союза земств и Союза городов.

Дальнейшая судьба князя ничем не примечательна. Скончался он, что было логично для людей его круга, в эмиграции — в Германии — в 1943-м, в бедности и забвении. На сцене появился следующий глава МВД...

Алексей Николаевич Хвостов «был человек очень неглупый, талантливый и ловкий, но какой-то неистовый, почти первобытный по инстинктам и вдобавок совершенно аморальный, способный ради личных выгод и целей на какие угодно поступки» — так отзывался чиновник Сергей Крыжановский о новом министре внутренних дел.

Выходец из богатого и знатного рода, он владел обширными землями в Вологодской, Воронежской, Орловской и Тульской губерниях. Окончив в 1893 году Александровский лицей, служил сначала в различных департаментах Сената, затем занимал прокурорские должности. Побыв в годы первой русской революции сначала тульским, затем минским вице-губернатором, он в 1906 году стал главой Вологодской губернии. В 1910 году переместился на аналогичную должность в Нижний Новгород.

В 1912 году, оставив свой пост, Хвостов стал депутатом Государственной думы, где формально возглавлял фракцию правых, в которой, впрочем, солировал не он, а черносотенцы Марков 2-й и Пуришкевич.

То, что главой МВД стал пускай и последовательный монархист, но все же бывший парламентарий, общественность восприняла с удовольствием. Сам Алексей Николаевич создавал себе образ «сильного человека», способного тем не менее к диалогу с оппозицией. Пытаясь заработать популярность на улучшении снабжения, он обратился к помощи черносотенцев, но результаты его усилий оказались ничтожными. Серьезными союзниками Хвостов так и не обзавелся, а уровень благосклонности к нему царя постоянно снижался. Видя причину своих бед в Распутине, он попытался организовать убийство «старца». При помощи начальника охраны предполагалось заманить Распутина под видом приглашения к какой-нибудь даме в глухое место и там задушить. Но был выдан потенциальными исполнителями и в марте 1916 года, по настоянию императрицы, отправлен в отставку. Публика же во всех подробностях смаковала подробности несостоявшегося убийства, описанного на страницах бульварных газет.

Нужно отдать должное — Распутина ненавидела вся страна. И главного полицмейстера осуждали не столько за саму попытку покушения, сколько за бездарность ее исполнения.

Временное правительство арестовало Хвостова, причем в заключении он находился до самой смерти. Расстреляли Алексея Николаевича в сентябре 1918 года в Москве уже большевики.

Скандальное изгнание Хвостова из МВД привело к тому, что пост главы ведомства по совместительству пришлось исполнять Председателю Совета министров Российской империи.

Борис Владимирович Штюрмер оказался в том же положении, что и Столыпин, который в 1906—1911 годах являлся одновременно премьером и главой МВД. Но сравнивать этого выдающегося государственного деятеля со Штюрмером как-то даже неудобно.

Происходил он из состоятельной, но не очень знатной семьи с немецкими корнями. Окончив юридический факультет Петербургского университета, служил в Сенате, но в 1879 году перешел в Министерство императорского двора, где проявил себя большим знатоком церемониальной части. Свои придворные обязанности Штюрмер ухитрялся совмещать с деятельностью в земских органах, где проявил себя мастером в деле достижения компромиссов между представителями исполнительной власти и выборного самоуправления. Благодаря этим способностям в 1894 году он стал новгородским губернатором, затем губернаторствовал в Ярославле.

В 1902 году Борис Владимирович возглавил Департамент общих дел МВД и проявил себя идеальным бюрократом — исполнительным, малоинициативным, дипломатичным и преданным начальству. Благополучно пережив все политические бури, в январе 1916 года он вознесся на вершину политического Олимпа, став главой Совета министров.

При этом никакой популярностью в стране он не пользовался, поскольку общество объясняло его карьерные успехи покровительством Распутина. Мешала также немецкая фамилия, и хотя после начала Первой мировой войны Борис Владимирович сменил ее на Панина, «все продолжали называть его Штюрмером» (из мемуаров начальника царской охраны Александра Спиридовича).

В ноябре 1916 года под давлением оппозиции Бориса Владимировича отправили в отставку. Скончался он в августе 1917 года в Крестах, куда был заключен по распоряжению Временного правительства.

В июле 1916 года Штюрмеру подобрали преемника. Это был дядя Алексея Хвостова.

Александр Алексеевич Хвостов-старший, как и племянник, окончил Александровский лицей. Службу начал в 1878 году в Саратовской прокуратуре, в 1894 году перевелся в МВД, где возглавил хозяйственный департамент. С 1901 года последовательно поднимался по ступеням иерархической лестницы Министерства юстиции и в 1915 году стал его шефом.

Петербуржцам запомнился арестом личного секретаря Распутина Ивана Манусевича-Мануйлова, агента тайной полиции, шпиона, пройдохи и афериста, вымогавшего взятки за «расположение старца». Существует также версия, что Распутин с Мануйловым основали сеть доходных клубов, где по вечерам шла крупная игра, а кроме того, в избытке имелись морфий, кокаин, девочки и мальчики легкого поведения.

В сентябре 1916 года эта история стоила Хвостову-старшему должности, но она же спасла его от ареста после Февральской революции. Даже большевики не стали репрессировать Хвостова и только отправили его в ссылку в Елецк, где он и скончался. Мануйлов же отличился и при советской власти, занимаясь все тем же вымогательством, но уже от лица ВЧК. В 1918 году был арестован при переходе границы с Финляндией и расстрелян на месте.

И наконец, последний из глав МВД, чьи промахи в значительной степени предопределили успех Февральской революции.

Александр Дмитриевич Протопопов сделал не совсем обычную по тому времени карьеру. Окончив престижное Николаевское кавалерийское училище, он скоро пришел к выводу, что армейская служба плохо сочетается с его темпераментом. Здесь подоспело дедовское наследство, и, выйдя в отставку, Протопопов вступил во владение суконной фабрикой.

Будучи, с одной стороны, дворянином, а с другой — капиталистом, Александр Дмитриевич умел уживаться со всеми. Подобное положение определило и его политические пристрастия: в III и IV Государственные думы он избирался от «Союза 17 октября», выступавшего за постепенное превращение России в конституционную монархию.

Умело сочетая политику с бизнесом, многие «октябристы» лоббировали собственные коммерческие проекты. Пример Протопопова являлся здесь наиболее показательным. За два с половиной года войны благодаря крупным военным заказам из просто состоятельного человека он превратился в миллионера.

Однако, добившись успеха в предпринимательстве, Александр Дмитриевич решил еще и «наследить» в истории. Модный тибетский знахарь Петр Бадмаев (у которого он лечился от наследственного сифилиса) познакомил его с Распутиным и тем самым открыл перед ним дорогу к вершинам государственной иерархии.

При личной встрече со «старцем» Протопопов признался, что влюблен в царицу, чем еще больше понравился Распутину. «Старец» быстро раскусил своего собеседника и понял, что практический ум у того сочетается с психическими отклонениями. Александр Дмитриевич действительно был не только фантазер, но и мистик, увлекавшийся разного рода оккультными знаниями. В «старце» он увидел что-то вроде своего духовного учителя, в царице — прекрасную даму, которую следовало оберегать от опасностей. Кандидатура в министры внутренних дел — лучше не придумаешь. Дело оставалось за малым — убедить государя, что для его венценосной супруги не составляло большого труда.

Царь сдался и, судя по всему, не жалел о своем решении — для императорской четы Александр Дмитриевич стал самым доверенным из всех министров. Николаю II нравилась его деловая хватка, нравилось то, что он не ставит сложных вопросов. Доклады царю Протопопов делал регулярно. Однако, игнорируя поступавшие с мест тревожные донесения, придавал им успокоительный, благостный характер. В то же время ни одна из действительно насущных проблем (будь то борьба с вражеской агентурой, пресечение революционной агитации или обеспечение бесперебойных поставок продовольствия) всерьез не решалась. Причина была простой: они оказались ему не по зубам. Придворные интриги он всегда предпочитал реальной работе. Дела постепенно запускались, но авторитет Протопопова рос неуклонно. На похоронах Распутина он устроил истерику — кричал, что на него снизошел дух покойного.

В настоящее время доказано, что последний глава полиции страдал психическим заболеванием. Несмотря на это, он был расстрелян в 1918 году большевиками в Москве.

Вот какие люди руководили полицией империи в роковые годы.

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ОБРАЗЦА 1914 ГОДА

Полиция, как самый действенный инструмент, имевшийся в руках министра внутренних дел, находился в ведении соответствующего департамента. К началу Первой мировой войны он состоял из Особого отдела (с агентурным отделом), восьми делопроизводств, секретной части, канцелярии и инспекторского отдела.

Первое (т. н. «распорядительное») делопроизводство занималось делами, затрагивавшими компетенцию всех подразделений.

Второе (т. н. «законодательное») делопроизводство разрабатывало ведомственные инструкции и циркуляры, а также наблюдало за соблюдением законов.

Третье (т. н. «секретное») делопроизводство руководило занимавшимися политическим сыском охранными отделениями. Отдельное подразделение представлял собой созданный в 1898 году Особый отдел, располагавший картотекой революционных и общественных деятелей, коллекцией фотографий и нелегальных изданий.

Четвертое делопроизводство наблюдало за ходом политических дознаний в губернских жандармских управлениях.

Пятое (т. н. «исполнительное») делопроизводство вело гласный полицейский и негласный надзор за исполнением принятых руководством МВД решений.

Шестое делопроизводство контролировало изготовление, хранение и перевозку взрывчатых веществ, а также занималось вопросами фабрично- заводского законодательства.

Седьмое (т. н. «наблюдательное») делопроизводство фактически дублировало 4-е делопроизводство, осуществляя надзор за ходом политических процессов.

Восьмое делопроизводство заведовало сыскными отделениями.

Также существовал отдел шифров, занимавшийся вопросами шифровки и дешифровки секретных документов. В связи с началом боевых действий для решения новых задач, возникших в военных условиях, было организовано 9-е делопроизводство. Круг его задач постоянно расширялся, включая в себя:

— пресечение массовых волнений;

— борьбу с вражеской агентурой;

— поимку дезертиров;

— составление списков лиц, потенциально сочувствующих противнику, и осуществление их высылки в регионы, удаленные от зоны боевых действий;

— надзор за перемещенными лицами и лицами, подозревавшимися в симпатиях к противнику;

— помощь беженцам;

— борьба со спекуляциями;

— борьба со злоупотреблениями при исполнении военных заказов;

— охрана оборонных предприятий;

— военная цензура.

Подчинявшиеся Департаменту полиции структуры можно разделить на два основных блока — сыск политический и сыск уголовный.

Сыск политический ассоциировался со словом «охранка», под каковым подразумевались существовавшие в крупнейших регионах империи охранные отделения (полное наименование — Отделение по охранению общественной безопасности и порядка). Первое охранное отделение было создано в 1866 году в Петербурге после неудачного покушения на Александра II (тогда в императора стрелял революционер Дмитрий Каракозов, но промахнулся). Второе появилось в Москве — в 1880 году. Третье в Варшаве — в 1900-м. В дальнейшем собственные охранки возникли в Киеве, Кишиневе, Саратове, Тифлисе, Таврической губернии, Холмском уезде, Туркменабаде, Холмском уезде и на Китайско-Восточной железной дороге.

На особом положении находилась занимавшаяся эмигрантской средой заграничная агентура Департамента полиции со штаб-квартирой в Париже.

Борьбой с уголовным миром занималась сыскная полиция. Первое сыскное отделение было сформировано также в 1866 году и также в Петербурге, второе — в 1881 году в Москве.

В 1908 году Государственная дума приняла закон «Об организации сыскных частей», предусматривавший создание их по следующей схеме.

— Справочное регистрационное бюро занималось регистрацией преступников и систематизацией имеющейся о них информации. В них имелись фотографический, антропометрический и дактилоскопический кабинеты. В состав бюро входила наблюдательная часть, осуществлявшая надзор за подозрительными личностями и домами. При бюро имелся учебный музей с коллекцией оружия, воровских инструментов, образцов почерков и т. п.

— Стол розыска проводил работу по выявлению и задержанию преступников.

— Стол личного задержания являлся подразделением, в которое доставлялись арестованные.

— Летучие отряды несли постоянное дежурство на вокзалах, в театрах, осуществляли обход гостиниц, рынков, вели дневное и ночное патрулирование, проводили облавы на бродяг.

— Ломбардные отряды занимались розыском похищенных вещей.

Базовую же основу полицейских органов империи составляли те стражи порядка, которые осуществляли контроль за поддержанием общественного спокойствия на местах, непосредственно задерживали преступников и могли самостоятельно выносить решения по мелким правонарушениям. Их называли наружной полицией. В городах это были городовые, в сельской местности — стражники.

В крупных городах над городовым начальствовал квартальный надзиратель, над ним — околоточный надзиратель, еще выше полицмейстеры, которых можно сравнить с начальниками современных управлений внутренних дел. В самых крупных городах имелось несколько полицмейстеров — по числу частей (районов). Они, в свою очередь, подчинялись начальникам городской полиции в лице обер- или генерал-полицмейстеров, а те — градоначальнику.

Созданные в 1903 году в 46 губерниях отряды пешей и конной полицейской стражи набирались из отставных военных, имевших опыт службы в кавалерии или артиллерии, причем на службу они поступали со своими лошадьми, а для приобретения снаряжения им выделялась ссуда — 120 рублей. Стражники подчинялись уряднику, тот — становому приставу, в ведении которого находился стан — полицейский административный округ из нескольких волостей.

Штатным сотрудникам полиции в городах должны были помогать дворники, в должностные обязанности которых входил учет и наблюдение за жильцами обслуживаемых ими домов, а также участие в задержании преступников.

В сельской местности аналогичные функции выполняли выборные представители общины — десятские и сотские. Особая система существовала в самом крупном из казачьих регионов — Области Войска Донского, где в хуторах и станицах функции рядовых стражей порядка возлагались на выборных должностных лиц — т. н. приказных, часто именовавшихся хуторскими и станичными полицейскими.

30 октября 1916 года Николай II утвердил постановление Совета министров «Об усилении полиции в 50 губерниях империи и об улучшении служебного и материального положения полицейских чинов». По этому закону увеличивалось число стражников — из пропорции один стражник на 2000 человек (а не на 2500, как прежде). Это было последнее серьезное распоряжение, касавшееся организации полиции. Сильно запоздавшее.

ЧЕРТЫ УРА-ПАТРИОТИЗМА

Революция (любая)

начинается с погрома.

Игорь Губерман

Сказка о царе Натане, или Бедный всадник

 

Лето 1914 года выдалось для петербургской полиции достаточно хлопотным, причиной тому стала волна забастовок, прокатившихся по столичным предприятиям. В отдельных местах дело дошло до возведения баррикад и забрасывания стражей порядка камнями. Однако сразу же после публикации манифеста о войне с Германией под влиянием общего патриотического подъема забастовочное движение пошло на спад.

Но возникла другая забота. По разным городам империи прокатилась череда антинемецких погромов. Тон им задали события в столице.

23 июля 1914 года группа «ура-патриотических» граждан устроила манифестацию у здания Петербургского градоначальства. На должность градоначальника, которому столичная полиция непосредственно подчинялась в деле охраны общественного порядка, буквально накануне был назначен генерал-майор князь Александр Николаевич Оболенский, толковый администратор, хорошо проявивший себя в качестве главы Рязанской губернии. Он вышел к толпе и обратился к собравшимся с речью:

«Господа! Ваши патриотические чувства в эту минуту ни в ком не вызывают сомнений, и государь император был счастлив узнать о них. Но, господа, Петербург находится на военном положении. Никаких насилий над иностранными подданными допущено быть не может. Вчера, например, была разбита вывеска с надписью «Немецкая колбасная», а между тем владельцем ее оказался крестьянин Новгородской губернии. Видите, ни за что ни про что обидели русского человека. Помните, что сейчас все вы нужны здесь, но нужны каждый за своей работой; мы должны все теперь вдвое работать, а не мешать работе других».

Однако бушевавшие в душах горожан патриотические чувства требовали выхода, и вслед за витринами «немецких» магазинов было разгромлено германское посольство. Причем в погроме приняли участие лица из высшего общества. Полиция разгоняла толпу водой их брандспойтов, что в условиях жаркой погоды многие воспринимали даже с удовольствием.

По итогу полиция арестовала и посадила в тюрьму десяток-другой каких-то подростков, которых вскоре выпустили.

Второй крупный погром имел место в Москве в мае 1915 года. Общественность была огорчена неудачами на фронте и пыталась отыграться на врагах внутренних. Поводом стало плохое исполнение закона от 11 января 1915 года, согласно которому к 1 апреля следовало ликвидировать все предприятия, принадлежавшие поданным вражеских держав. Затем срок отодвинули до 1 июня, а газета «Голос Москвы» в одной из статей назвала четыре крупнейших предприятия и магазина, права собственности на которые якобы были переданы подставным лицам.

В тот же день начались волнения среди женщин, зарабатывавших шитьем форм для госпиталей. Они были недовольны передачей заказов другим фирмам, которые, по слухам, принадлежали немецким хозяевам. Следует отметить, что распределением заказов занималось благотворительное общество великой княгини Елизаветы Федоровны — сестры императрицы и немки по происхождению. Наверное, есть смысл напомнить, что с началом войны резко усилилось недовольство даже супругой государя (Александру Федоровну практически открыто обвиняли в шпионаже), что уж говорить о ее родственниках...

Толпа численностью примерно в три тысячи человек явилась к московскому генерал-губернатору Александру Александровичу Андрианову, который пообещал во всем разобраться.

На следующий день по Москве поползли слухи о том, что живущие в городе немцы отравляют воду, причем в качестве доказательства говорилось о событиях на Прохоровской мельнице, где по неизвестной причине действительно отравились 38 человек. Это предприятие принадлежало фирме «Эмиль Циндель», а его управляющим был некий Георг Карлсен. Когда толпа окружила мельницу, владелец приказал закрыть ворота и был немедленно убит. Призывы дочери — сестры милосердия — пощадить отца на толпу никак не повлияли.

Утром 28 мая многотысячная толпа с портретами императора и флагами двинулась на Красную площадь, после чего стала растекаться по близлежащим улицам. Историк Сергей Мельгунов записал в своем дневнике:

«В Москве творится полная неразбериха. Накануне началась забастовка. Не желают работать на немцев. Предварительно во всех московских газетах, кроме «Русских ведомостей», печатались списки высылаемых немцев. Накануне раздавали листки с перечнем и адресами немецких торговых фирм. Все газеты трубили о зверствах немцев. Решили, очевидно, поднять настроение по ростопчинскому методу ввиду неудач на фронте... Погром разросся и к вечеру превратился в нечто совершенно небывалое — были разгромлены все «немецкие» магазины. Вытаскивали рояли и разбивали. Полиция нигде не препятствовала погромщикам».

Это было не совсем так, точнее, совсем не так. В этот день 69 полицейских получили серьезные ранения. Но тем не менее ни разу полиция не применила оружие. Впоследствии данный факт стал основой обвинения причастности к погромам московских властей.

Специальное сенаторское расследование категорически это обвинение отвергло. Московские власти совершенно справедливо учли обстоятельство, что «глубоко патриотическое» настроение толпы с началом стрельбы могло превратиться в «ярко революционное» — большинство населения, безусловно, сочувствовало погромщикам. Поэтому лишенные возможности применять крайние меры полицейские чины не могли справиться с многочисленными и агрессивно настроенными толпами.

По улицам на подводах и извозчиках открыто перевозили и торговали награбленным. В городе произошло более тридцати пожаров (поджогов). В огне, охватившем здание издательства Гросмана и Кнебеля, погибли рукописи многочисленных монографий, в том числе уже отпечатанные 22 тома «Истории русского искусства», а также коллекция фотографий автора этого издания — Игоря Грабаря.

На следующий день в Москву ввели войска. В результате погибли 12 человек, 30 получили ранения, но «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» все-таки удалось остановить.

В дни майских беспорядков толпа разгромила более 700 магазинов, контор и частных квартир. Убытки потерпевших составили умопомрачительную сумму — более 50 миллионов рублей. При этом более всего пострадали российские подданные и подданные нейтральных и дружественных Российской империи государств.

После чего погромы прошли в Нижнем Новгороде, Астрахани, Одессе, Екатеринославе и некоторых других городах. В сельской местности нередкими стали самовольные захваты, грабежи и поджоги собственности колонистов.

Андрианову его бездействие стоило должности, а власть извлекла необходимые уроки. Во всяком случае, во всех других городах империи, где назревали похожие волнения, полицейские власти действовали решительно, оперативно разгоняя собиравшиеся толпы и арестовывая зачинщиков.

Как удалось установить полиции, огромное влияние на распространение «погромного движения» оказала... пресса, в сочувствующих и восторженных тонах сообщавшая о событиях в Петербурге и Москве.

И если в губерниях с этими настроениями удалось справиться, то в армии положение оказалось гораздо более серьезным. В составе командного состава армии и флота находилось достаточное количество людей с немецкими фамилиями. Поэтому неудачи на фронте зачастую объясняли... предательством и шпионажем. Осенью 1915 года на нескольких судах Балтийского флота звучали призывы бить и сбрасывать за борт офицеров с немецкими фамилиями. Среди матросов существовала убежденность в том, что российские немцы являлись не меньшими врагами, чем немцы за линией фронта.

Эти настроения еще сыграют свою роль и в судьбе царской семьи, и в судьбе империи в целом.

НРАВЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ

Хотя полиция и была одной из главных опор существующей государственной системы, материальное обеспечение «слуг государевых» оставляло желать лучшего.

Оплата труда высших полицейских чинов была вполне солидной: губернский полицмейстер получал 2-3 тысячи рублей в год, помощники приставов и приставы — от 500 до 1500 рублей (напомним, что рубль в царской России стоил примерно 1100 современных российских рублей).

Однако несущие повседневную службу младшие и старшие городовые получали всего 150-180 рублей, то есть раза в два-три меньше, чем рабочие, которых им часто приходилось «усмирять». Сельским урядникам платили до 200 рублей. Но служба в глубинке зачастую была более опасной, чем в городе: им частенько приходилось гоняться за разбойничьими шайками.

Во многих случаях провинциальным городовым приходилось покупать снаряжение за свой счет, и обыватели жаловались, что «в случае необходимости они не только не в состоянии защитить горожан, но и самих себя». Впрочем, начавшаяся Первая мировая война улучшила положение в том смысле, что полицейским стало перепадать кое-что из армейского снабжения.

Перегрузка всевозможными обязанностями при малом жалованье затрудняла отбор достойных кадров. Посему полицейское начальство деликатно признавало, что «пьянство не составляет в среде урядников, стражников, городовых редкого исключения и грозит подорвать доверие населения», которое, впрочем, и так не было высоким.

Не блистали полицейские и образованием: из 1609 человек, поступивших на службу в полицию с 1 ноября 1894 по август 1895 года, высшее образование имели 17 %, среднее — 10,32 %, низшее — 72,68 %, притом что четверть из них так и не смогли окончить уездные училища. Большинство же городовых не имели даже начального образования. Невероятно, но факт.

Раскрываемость преступлений не превышала цифру в 50 %. В 1906 году начальник сыскного отделения полиции Киева доложил, что из 2355 совершенных преступлений было раскрыто 793 (то есть всего 35 %), но полагал, что «если принять во внимание те особенно тяжелые условия, при которых чинам сыскной полиции приходилось действовать в течение отчетного года, то процент обнаружения преступлений в других правильно организованных полициях в России и за границей вполне удовлетворительный». В Москве в 1907 году было совершено 5705 преступлений, а раскрыто только 443, то есть менее 10 %.

Неимоверно знаменитый в позапрошлом веке исторический романист Сергей Рудольфович Минцлов (во время войны — редактор военной газеты) писал в своих мемуарах о сотрудниках МВД:

«Это министерство действительно тепленькое. Неопытные люди диву даются: чины полиции содержание получают не ахти какое, а живут отлично, одеты всегда с иголочки. Приставы — это уже полубоги; вид у них по меньшей мере фельдмаршальский, а апломба, красоты в жестах!.. Гоголевские именины в день своего ангела и на Онуфрия еще во всей силе... Портные, переплетчики, сапожники — все цехи работают даром на полицию: это уже всероссийский закон — его же не перейдешь!»

Система взяток была придумана не в наше время... Но в Российской империи взятки, которые брали полицейские, делились на дозволенные и не дозволенные. Ко вторым относились случаи, когда за деньги стражи порядка покровительствовали вооруженным преступникам и революционерам или же разглашали, не дай бог, секретную информацию.

О взятках «дозволенных» тот же Минцлов писал следующее: «Считалось обязательным, чтобы домовладельцы, торговцы, предприниматели посылали всем начальствующим в полицейском участке к Новому году и прочим большим праздникам поздравления со вложением. Околоточным, квартальным и городовым «поздравления» вручались прямо в руки, так как поздравлять они являлись сами. Давать было необходимо, иначе могли замучить домовладельцев штрафами». Еще один пример: «Одним из правил легковым извозчикам запрещалось брать больше двух седоков. И если городовой замечал третьего лишнего в пролетке, он немедленно доставал свой блокнот, чтобы записать номер нарушителя. А затем происходила стандартная сцена. Извозчик вопил «Берегись!», а не «Поберегись!», как обычно кричали пешеходам. Это служило своеобразным знаком, вслед за чем «Ванька» бросал под ноги городовому монету не меньше чем в 20 копеек. А страж порядка наступал на нее ногой и ждал удобного момента, чтобы поднять. Инцидент можно было считать исчерпанным».

Помните, как ностальгирует по дореволюционной полиции профессиональный киевский жулик Паниковский из бессмертного «Золотого теленка»?..

«Я был богатый человек. У меня была семья и на столе никелированный самовар. А что меня кормило? Синие очки и палочка. Вот этими очками,... я кормился много лет. Я выходил в очках и с палочкой на Крещатик и просил какого-нибудь господина почище помочь бедному слепому перейти улицу. Господин брал меня под руку и вел. На другом тротуаре у него уже не хватало часов, если у него были часы, или бумажника. Некоторые носили с собой бумажники. Раньше я платил городовому на углу Крещатика и Прорезной пять рублей в месяц, и меня никто не трогал. Городовой следил даже, чтобы меня не обижали. Хороший был человек! Фамилия ему была Небаба, Семен Васильевич. Я его недавно встретил. Он теперь музыкальный критик».

Неплохо городовые зарабатывали на страхе перед ночевкой «под шарами». В те времена полицейские участки располагались в одних зданиях с пожарными командами, на крышах которых, на каланчах, поднимали сигнальные шары, чтобы оповестить соседние участки о пожаре и его размерах. Так что всем попавшим в участок за пьянство или непотребное поведение на улице предстояло ночевать именно под шарами. Судя по описаниям современников, этот вид полицейского сервиса не пользовался большой популярностью: камеры были невероятно грязны и кишели насекомыми. Заметив выпившего или сквернословящего представителя «недостаточных сословий», полицейский задерживал нарушителя и обещал препроводить «под шары», после чего чаще всего тут же получал отступные. Ну, или не получал. Но тогда пеняй на себя. И то правда — зачем же последнее пропивать?..

Кстати говоря, на полицию одно время возлагались обязанности осмотра публичных женщин. До тех пор пока сию заботу не вменили специально созданным врачебно-полицейским комитетам. Они вели учет публичных женщин, следили за их здоровьем. Они же выдавали вместо паспорта специальные «желтые билеты» (официальное разрешение на занятие проституцией) и помогали заблудшим вернуться к честному образу жизни. Встать на «честный путь» бывшая ночная фея могла, вступив в сожительство с человеком, который брал на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу. Такой человек должен был представить во врачебно-полицейский комитет ряд справок, удостоверявших его общественную благонадежность и материальные возможности.

В инструкции Министерства внутренних дел для чинов сыскных отделений говорилось: «Каждый чин сыскной полиции при исполнении... должен быть с лицами женского пола вежлив, серьезен и сдержан в особенности».

Врачебно-полицейские части также должны были разыскивать и привлекать к суду тайных проституток, сутенеров и содержателей притонов. Возникает вполне очевидный вопрос — если проституция легализована, зачем заниматься ею нелегально?.. Ответ очевиден. В легальном публичном доме девушка получала всего лишь одну четвертую фактического заработка (за минусом расходов на содержание). Не всем это нравилось. Штраф за работу без «желтого билета» составлял 100 рублей. Если верить официальной статистике того времени, нелегальных проституток было почти в полтора раза больше, чем «желтобилетных». Что тоже давало полицейским повод для коррупции и дополнительного заработка.

И совсем уже экзотика в наше время — в обязанности полиции входил надзор над типографиями, литографиями, книгопечатанием, книготорговлей и печатными СМИ. Этот надзор в свое время гениально изобразил сатирик Аркадий Тимофеевич Аверченко.

«...Громов вдруг задрожал: в открытых по случаю духоты дверях стоял околоточный.

— Здесь живет Громов?

— В таком случае вы туда попали. Подходцев! Ведь мы вчера не были пьяны? И не скандалили?

-Нет!

— Так чем же объяснить появление этого вестника горя и слез?

— Вот вам тут бумага из управления. По распоряжению г. управляющего губернией издание сатирического журнала «Апельсин» за его вредное антиправительственное направление прекращается. Трое пошатнулись и, не сговариваясь, как по команде упали на пол в глубоком обморочном состоянии. Это была наглядная аллегория падения всего предприятия, так хорошо налаженного.

Околоточный пожал плечами, положил роковую бумагу на пол и, ступая на носках, вышел из комнаты.

— Почему ты, Клинков, — с упреком сказал Подходцев, — не предупредил меня, что мы живем в России?..

В этот день пили больше, чем обыкновенно».

АТАМАН АДА

На период Первой мировой войны пришелся финальный этап преступной карьеры Григория Котовского (1881—1925), разбойничавшего в Бессарабии и придумавшего себе кличку Атаман Ада.

Окончив агрономическое училище, он работал помощником управляющего в различных имениях, но отовсюду был изгнан: то за воровство, то за любовную связь с помещицей. В 1904 году был призван в армию, но предпочел стать дезертиром и сколотил шайку, с которой грабил крупные имения, банки и казенные учреждения. Трижды, после стрельбы и погонь, арестовывался полицейским приставом Хаджи-Коли, но каждый раз ухитрялся бежать из заключения. В 1911 году был сослан в Нерчинскую каторгу.

В конце 1913 года бежал и опять объявился в Бессарабии. Сколотил новую шайку, занявшись грабежами. При этом он изображал из себя «благородного разбойника», который «грабит богатых и раздает бедным».

Так, в сентябре 1915 года Котовский и его «хлопцы» совершили налет на одесскую квартиру крупного скотопромышленника Арона Гольдштейна. Котовский предложил ему внести в «фонд обездоленных на покупку молока десять тысяч рублей, так как многие одесские старушки и младенцы не имеют средств на покупку молока». Гольдштейн пытался отделаться 500 рублями, но в итоге из квартиры вынесли ценностей еще почти на девять тысяч. На эти средства можно было напоить молоком всю Одессу, но младенцы и старушки ничего не получили.

Газета «Одесская почта» смаковала подробности ограбления врача Бродовского 13 января 1916 года. Этот налет принес бандитам только 40 рублей и золотые часы. Котовский утешал пострадавшего: «Нам дали неверные сведения. Кто это сделал, поплатится жизнью. Я лично убью того, кто навел нас на трудящегося доктора». Тем не менее часы не вернули...

Поскольку преступления происходили в тыловой полосе Юго-Западного фронта, военные власти потребовали приложить все усилия для поимки банды. В начале июня 1916 года пристав Хаджи-Коли узнал, что Котовский прячется на хуторе помещика Стаматова. Хутор был окружен тремя десятками полицейских, стражников и жандармов. Котовский отстреливался, сумел вырваться на бричке, затем, спасаясь от погони, скрывался в хлебах. Полицейские подожгли поле и выкурили знаменитого разбойника. В условиях военного времени он был приговорен к смертной казни.

Ожидая исполнения приговора, Григорий Иванович написал письмо жене командующего фронтом Алексея Брусилова, где называл себя «Не злодеем, не прирожденным преступником, а случайно павшим человеком». По настоянию супруги Брусилов, утверждавший смертные приговоры, добился замены смерти пожизненной каторгой. А благодаря Февральской революции Григорий Иванович вышел на волю и стал красным командиром, героем Гражданской.

В 1920 году его бригаде удалось окружить и заставить сложить оружие отряд белых, в котором сражался и пристав Хаджи-Коли. Котовский, как выяснилось, питал к своему заклятому врагу самые теплые чувства. Он выпустил его на свободу и даже подарил в знак уважению саблю.

Погиб Котовский, будучи застреленным своим ординарцем во время драки. По одной версии, произошло убийство на почве ревности, по другой — это преступление организовали советские спецслужбы, опасавшиеся слишком популярного и неуправляемого военачальника.

РЕАЛИИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

Многое в жизни полиции изменила начавшаяся Первая мировая война. Действующие сотрудники полиции и Отдельного корпуса жандармов не подлежали призыву в армию, однако круг стоявших перед ними задач заметно расширился, что объяснялось и угрозой активных действий со стороны вражеских спецслужб и неизбежным в условиях войны ростом преступности.

С другой стороны, многие слишком либеральные нормы законодательства ужесточились в условиях военного времени — работать стало проще.

Еще 31 июля 1914 года в стране ввели сухой закон, предусматривавший повсеместный запрет на «продажу казенного вина и всех спиртных изделий». Вот что писал о нем известный журналист Михаил Осипович Меньшиков (расстрелян в 1918 году сотрудниками ВЧК на глазах у своих детей):

«Мы еще в начале этого явления, и благодеятельные последствия его еще впереди, но со всех сторон идут телеграммы и письма о чудесном преображении народной жизни, о крайнем упадке преступности (на 70, местами на 90 процентов). Пустуют арестные помещения и тюрьмы, пустуют камеры мировых судей и судебных следователей. Хулиганство местами как рукой сняло... Есть полная надежда, что если опыт невольной трезвости протечет так же удачно и впереди, как в последний месяц, то у государственной власти достанет мужества навсегда покончить с закоренелым злом народным. Это было бы более, чем свержение татарского ига или крепостного права, — это было бы свержение дьявольской власти над Россией».

Вот как! При всем при этом — внимание! — народ отнесся к сухому закону с пониманием и одобрением! Справедливости ради нужно уточнить, что данное утверждение нами взято из выступлений и публикаций официальных лиц. Так же как и данные о росте производительности труда после полного запрета спиртного.

В то же время картину нельзя идеализировать. Российская полиция оставалась верна себе. Достаточно распространенными были случаи, подобные тому, который описывался москвичами в жалобе на пристава Арбатского участка:

«Пристав, расплодив в своем участке всюду тайную торговлю вином и нажив на этом деле состояние, купил для своих двух содержанок автомобиль, пару лошадей и мотоциклет двухместный...»

Помимо борьбы за соблюдение сухого закона обстоятельства военного времени заставляли полицию заняться вопросами снабжения города продовольствием и топливом. Летом 1915 года градоначальник издал распоряжение о необходимости особенной экономии топлива в предстоящую зиму. Предписывалось привести в порядок незаселенные и нежилые подвалы, принять меры к отоплению чердаков, двери из квартир на лестницы обить войлоком или сукном, а оконные рамы законопатить или проложить ватой. Особое внимание уделялось борьбе с дороговизной и, как сказали бы в советское время, спекуляцией. Отдельно контролировали цены на мясо, дрова, сахар и муку. За исполнением следила полиция.

ВОЙНА И ГОЛУБЫЕ МУНДИРЫ

Созданный в 1826 году Отдельный корпус жандармов был уникальной и достаточно самостоятельной структурой, функционировавшей на стыке различных ведомств.

Первоначально он фактически подчинялся Третьему отделению, а созданные в столичных и губернских центрах жандармские дивизионы выполняли функции, говоря по- современному, внутренних войск и подчинялись местным полицейским начальникам, то есть Министерству внутренних дел. Поскольку в отношении организации снабжения они находились в ведении военного министерства, эта ситуация неизбежно приводила к столкновениям интересов двух ведомств.

В 1866 году были созданы жандармские управления на железных дорогах, что вовлекло в межведомственный конфликт еще и Министерство путей сообщения. Эти противоречия давали о себе знать и после 1880 года, когда Отдельный корпус жандармов перешел в ведение МВД, а его командир автоматически назначался и на должность товарища министра.

Даже внутри МВД существовал конфликт между жандармскими и местными полицейскими охранными управлениями, функции которых во многом дублировали друг друга.

Вот что писал один из журналистов в 1920-е годы:

«Человеку, не сведущему в хитросплетениях ветвей древа русской государственности, непросто было бы разобраться, в чем состоит различие между Охранным отделением и Губернским жандармским управлением. Формально первому надлежало заниматься розыском политических преступников, а второму — дознанием, но, поскольку в секретных расследованиях розыск от дознания бывает неотделим, оба ведомства делали одну и ту же работу: истребляли революционную язву всеми предусмотренными и непредусмотренными законом способами. И жандармы, и «охранники» были людьми серьезными, многократно проверенными, допущенными к сокровеннейшим тайнам, однако же управление подчинялось штабу Отдельного жандармского корпуса, а отделение — Департаменту полиции. Путаница усугублялась еще и тем, что руководящие чины Охранного нередко числились по Жандармскому корпусу, а в жандармских управлениях служили статские чиновники, вышедшие из департамента.

Очевидно, в свое время кто-то мудрый, опытный, придерживающийся не слишком лестного мнения о людской природе, рассудил, что одного надзирающего и приглядывающего ока для беспокойной империи маловато. Ведь недаром и человекам Господь выделил не по одной зенице, а по две. Двумя глазами и крамолу выглядывать сподручней, и риска меньше, что одинокое око слишком много о себе возомнит».

При этом с 1905 года численность жандармов постоянно возрастала. К концу 1916 года в корпусе служило уже около 16 тысяч жандармов (в том числе более 940 офицеров и генералов).

Готовили жандармских офицеров на специальных курсах в Петербурге только из офицеров армии и флота, прошедших специальный отбор. От соискателей требовалось потомственное дворянство, свидетельство об окончании военного или юнкерского училища по первому разряду, принадлежность к православию, отсутствие долгов и не менее чем шестилетний стаж военной службы.

Курсантам читали уголовное право, курс по производству дознаний и расследованию политических преступлений, железнодорожный устав. Позднее добавились лекции по программам политических партий, технике фотографии, дактилоскопии и т. д. Также обучали владению оружием и приемам самозащиты.

Желающих было довольно много, поскольку жалованье жандарма значительно превышало армейское. Но с началом Первой мировой войны жандармские офицеры начали массово подавать рапорты о зачислении в действующую армию. Чтобы не оголять работу в тылу, переходы жандармского персонала в армию запретили.

А в тылу таки было чем заняться. В первую очередь борьбой со шпионажем. Жандармских офицеров обычно назначали начальниками контрразведывательных отделений (КРО) при штабах фронтов, армий, корпусов, дивизий.

Одним из первых контрразведывательных мероприятий начала войны стала массовая депортация вглубь России австрийских и немецких подданных, оказавшихся в приграничных районах. По утверждению шефа германской разведки, «гения секретной войны» Вальтера Николаи, это «невероятно осложнило» деятельность австро-венгерской разведки в прифронтовой зоне. А ему можно верить. Начиная с 1907 года он создал в России огромную агентурную сеть практически во всех сферах общественной жизни, включая политические партии и окружение императора. Среди них были светские дамы и дамы полусвета, профессора и театральные актеры, предприниматели и революционеры. Кстати, существуют данные, что на организацию Гражданской войны в России немецким Генштабом было потрачено около 70 миллионов марок (для сравнения: в России на контрразведывательную работу потратили 364 тысячи рублей, что равно примерно 640 тысячам марок).

К сожалению, точных данных о количестве обезвреженных немецких шпионов нет, в том числе в силу специфики данной информации. Тем не менее в период войны за шпионаж было вынесено более тысячи смертных приговоров.

Жандармские офицеры, отлично владеющие немецким языком, наоборот, становились разведчиками. Под видом коммерсантов их посылали в тыл немецких войск. Не только для сбора разведданных. Но и... для организации в Германии революционного движения, убийств, саботажа, взрывов и поджогов. В тайной войне все средства хороши.

Пожалуй, наиболее эффективными структурами Отдельного корпуса жандармов были железнодорожные управления. Особое внимание их сотрудники уделяли настроениям рабочих. Во многом благодаря грамотной профилактической работе первые забастовки на железных дорогах прифронтовой зоны начались только в августе 1916 года. И то большинство из них завершалось мирным путем.

Приходилось железнодорожным жандармам сталкиваться и со шпионами, и с диверсантами. Причем в ряде случаев весьма своеобразными. Так, немецкая разведка пыталась использовать сирот-подростков для краж офицерских сумок в поездах. Затея оказалась неудачной, поскольку подростков одевали в одинаковое платье и жандармские унтер-офицеры легко вычисляли малолетних шпионов. Чтобы не пострадали «мирные» подростки, продававшие пассажирам разнообразные мелочи, им выдавали временные удостоверения, которые разрешали продажу чего-либо на отдельных участках дороги.

Кроме того, жандармы должны были охранять составы, предназначенные для эвакуации, следить за очередностью при посадке в вагоны, а также за тем, чтобы перевозились только необходимые для жизнедеятельности эвакуируемых предметы («прочее барахло нещадно выкидывать»).

Резко негативное отношение к жандармам в российском обществе только усилилось во время войны.

 

ГЛАВНЫЙ ЖАНДАРМ РОССИИ

Владимир Федорович Джунковский (1865—1938), командир Отдельного корпуса жандармов в 1913—1915 годах, воспитывался в столичном Пажеском корпусе, по окончании которого вступил в службу в лейб-гвардии Преображенский полк. С 1891 года занимал должность адъютанта московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, убитого в 1905 году террористом Каляевым.

С августа 1905 года — московский вице-губернатор, с ноября 1905 года — губернатор. В январе 1913 года назначен товарищем министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов. Деятельность его историками оценивается весьма неоднозначно.

По инициативе Джунковского в 1913 году Министерство внутренних дел отказалось от практики вербовки агентов- информаторов в военной среде. Таким образом, контроль политической благонадежности личного состава был целиком доверен армейскому и флотскому командованиям, которые им почти не занимались. Кроме того, были расформированы районные охранные отделения во всех городах, кроме Петербурга, Москвы и Варшавы. Без работы осталось огромное количество как кадровых, так и агентурных сотрудников.

Многие исследователи считают Джунковского едва ли не шпионом, мечтавшим погубить самодержавие. В реальности он был убежденным монархистом и человеком религиозным, склонным оценивать работу по охране государства с морально- нравственных позиций.

С началом Первой мировой войны Джунковский несколько поменял свои взгляды и попытался восстановить сеть агентов-информаторов. Кроме того, через своих агентов в партийной среде он довольно успешно пытался противодействовать сближению большевиков с меньшевиками.

Карьеру Джунковского сломал Распутин. По одной из версий, главный жандарм даже заехал старцу по физиономии, после чего и распрощался со своей должностью (19 августа 1915 года).

Джунковский отправился на фронт, где командовал сначала бригадой, потом дивизией. В апреле 1917 года получил звание генерал-лейтенанта, а в сентябре даже был избран солдатским комитетом на должность командира 3-го Сибирского корпуса.

При советской власти Владимир Федорович несколько раз арестовывался, но каждый раз снова оказывался на свободе и даже получал вполне приличную пенсию. Несколько раз он консультировал сотрудников НКВД по вопросам введения паспортной системы, а по утверждениям некоторых авторов, даже принимал участие в разработке операции «Трест», нанесшей мощный удар по антисоветской эмиграции. Тем не менее выжить в эпоху большого террора бывшему командиру жандармов было практически нереально. После очередного ареста и короткого следствия его расстреляли.

Его судьбу разделили и большинство подчиненных. В послеоктябрьский период жандармы (и разведчики, и особенно контрразведчики) сразу были отнесены к категории заклятых врагов советской власти и безжалостно уничтожались только за то прошлое, которым они могли бы гордиться.

ТЮРЬМА В РОССИИ БОЛЬШЕ ЧЕМ ТЮРЬМА

Россию дореволюционную называли не только полицейским государством, но и «тюрьмой народов». Достаточно образное название, хотя смысл его был несколько иной, нежели подразумевали борцы с существующим строем.

К началу войны в нашей стране было более девятнадцати тысяч тюрем, в которых содержалось примерно 200 ООО заключенных (в первом квартале 2013 года — 695 ООО, хотя страна стала почти вдвое меньше). При этом собственно тюремных централов чуть более семисот, этапных и пересыльных — порядка пятисот.

На монастырских тюрьмах (тюрьмах при православных монастырях) нужно остановиться чуть подробнее, поскольку это уникальное явление. Заточение в подобную тюрьму было значительно тяжелее каторжных работ. В разное время в качестве тюрем использовались следующие крупные православные монастыри: Кирилло-Белозерский, Антониево-Сийский (на реке Северная Двина), Николо-Карельский (Архангельск), Спасо-Прилуцкий (Вологда), Соловецкий, Селенгинский Троицкий и Долматовский Троицкий — в Сибири, Голутвин монастырь (Коломна), Новодевичий (Москва).

 

Категории мест заключения в Российской империи Кол-во
Арестные дома (для краткосрочного лишения свободы — от одного дня до трех месяцев) по приговорам мировых или городских судей или же земских начальников. Как правило, подвал на пять камер на шесть человек каждая: одна для женщин, вторая для лиц дворянского звания, три — общие. Плюс карцер 704
Исправительные заведения для несовершеннолетних 61
Тюрьмы военного ведомства и дисциплинарных частей 20
Крепости 23
Тюрьмы морского ведомства и дисциплинарных частей 7
Арестные помещения при волостных судах Министерства юстиции 16 371
Арестные помещения при полицейских участках 1000
Арестные помещения при сыскных отделениях 93
Монастырские тюрьмы 20

 

1910 1911 1912 1913 1914 1915
Количество подследственных и подсудимых, обвиняемых в государственных преступлениях 2861 1973 1375 1115 2815 3736

 

В эти тюрьмы попадали осужденные по «делам веры», то есть еретики и раскольники, а также: важные государственные преступники, лица, «виновные в нетрезвой жизни», граждане, осужденные за преступления на сексуальной почве (гомосексуалисты, скотоложцы и иные «извращенцы»), преступники с психическими отклонениями. То есть знаменитая фраза всенародно известного питерского борца с гомосексуализмом, что данный «недуг» можно вылечить «постом и молитвой», несмотря на всю его комичность в современном мире, уходит корнями в глубокую древность, где подобное «лечение» широко применялось.

В монастырских тюрьмах существовала более строгая изоляция от внешнего мира (в обычную ссылку или каторгу осужденного могла сопровождать семья), более строгие правила заключения (например, нельзя было петь) плюс ежедневная серьезная «психологическая обработка» — монастырское окружение было сильно верующим.

Еретиками считались священнослужители, которые были не во всем согласны с политикой Святого синода. Их заключали «бессрочно», то есть до тех пор, пока настоятель монастыря, а затем и высшее духовное начальство не убедятся в том, что они раскаялись в своих заблуждениях.

Таким образом, четыре министерства: юстиции, военное, морское и внутренних дел, а также духовное ведомство имели в России свои «собственные» тюрьмы. При этом Министерство юстиции открывало двери своих каторжных и других мест лишения свободы для лиц воинского звания; военное министерство при необходимости предоставляло Министерству юстиции свои крепости, а духовное ведомство находило свободные места в монастырских тюрьмах не только для лиц духовного звания.

В тюрьмы и на каторгу попадали как за уголовные, так и за политические преступления. Причем чем дальше, тем осужденных за политические преступления становилось все больше и больше; в том числе осужденных за государственные преступления военно-окружными судами. За агитацию, шпионаж и революционную деятельность виновные приговаривались к «вечной каторге». За менее тяжкие преступления — на сроки от 4 до 8 лет.

Впрочем, как остроумно замечали белоэмигрантские историки, если бы император Николай II осуждал за государственные преступления по советским законам, революция никогда бы не произошла.

Сравнение наказаний за уголовные преступления в России по Уложению о наказаниях 1885 года, Уголовному уложению 1903 года и Уголовному кодексу на 2013 год

Основные виды преступлений Квалификация Уложение о наказаниях 1885 года Уложение о наказаниях 1903 года Уложение о наказаниях 2013 года
Убийство простое каторга 15-20 лет каторга 8-15 лет закл. 6-15 лет
по сговору несколькими лицами и иные отягчающие обстоятельства каторга 15 лет — без срока каторга 10 лет — без срока заключение 8 лет — без срока
в запальчивости или раздражении испр. арест, отд. 4-5 лет,каторга 4-12 лет испр. дом 3-6 лет, каторга 4-8 лет прин. раб. до 3 лет, заключение, 2 мес. — 3 г.
Причинение смерти по неосторожности вследствиекакого-либопротивозаконногодеяния тюрьма 2-4 мес. испр. дом 2 нед. — 3 г., крепость 1 г. 6 мес. — 3 г. не выделено
без нарушения закона выговор,арест 3 дн. -3 мес., тюрьма 2-4 мес. тюрьма 2 нед. — 1 г. прин. раб. до 2 лет, заключение до 2 лет
Нанесение тяжких телесных повреждений умышленное испр. арест, отд. 4-5 лет, каторга 4-6 лет каторга 4-8 лет заключение 2 мес. — 8 лет
в общей драке тюрьма8 мес. — 1 г. 4 мес. не выделено
Растление малолетних (до 14 лет) без насилия каторга 4-10 лет каторга 4-10 лет 12-14 лет: закл. 3-10 лет; до 12 лет: закл. 4-10 лет
Изнасилование обычное каторга 4-8 лет каторга 4-10 лет закл. 3-6 лет
с отягчающими обстоятельствами каторга 8-10 лет закл. 4-10 лет
Грабеж шайкою,с нападением на дом каторга 8-12 лет каторга 4-15 лет заключение 6-12 лет
с насилием или угрозами испр. арест, отд. 4-6 лет, каторга 4-6 лет испр. дом 1 г. 6 мес. — 3 г. принуд, раб. до 5 лет, закл. до 7 лет
Кража шайкою, для главарей испр. арест, отд. 5-6 лет, каторга 4-6 лет испр. дом 3-6 лет заключение до 10 лет
в одиночку, в первый раз, со взломом испр. арест, отд. 2 г. 6 мес. — 3 г. тюрьма 2 нед. — 2 г. штраф до 200 т. р., испр. работы до 480 ч.,прин. работы до 5 лет,закл. до 5 лет
Мошенничество на сумму свыше 300 рублей исепр. арест, отд. 1 г. — 1 г. 6 мес. испр. дом 1 г. 6 мес. — 6 лет штраф до 120 т. р., испр. работы до 1 г., арест до 4 мес., закл. до 2 лет

 

ТЮРЕМНЫЙ РЕЖИМ

Опытные люди утверждают, что не так важно, сколько сидеть, важно — как сидеть. Основы тюремного режима определялись:

1) Уставом о содержащихся под стражею;

2) Уставом о ссыльных;

3) общей тюремной инструкцией;

4) временным положением о военно-тюремных заведениях (особые правила режима действовали в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях).

Кандалы (ручные и ножные) были неотъемлемой принадлежностью любой тюрьмы. Также обычными средствами дисциплинарного воздействия являлись разнообразнейшие лишения — переписки, свиданий, прогулок, права пользования библиотекой. В качестве наказания за серьезные проступки — карцер (в том числе «темный», с выдачей горячей пищи через три дня на четвертый).

В каторжных тюрьмах, в исправительных арестантских отделениях и для ссыльных, а также в военных тюрьмах и дисциплинарных частях как мера воздействия применялись розги. В каторжных тюрьмах до 100 ударов розгами единовременно, в исправительных арестантских отделениях до 50 ударов. От данной меры были освобождены лишь лица привилегированного сословия, а на каторге — ссыльные женщины и старики старше 60 лет.

Генкин Иосиф Исаевич (он же «Ефим», он же «Виктор», он же «Скептик»), профессиональный революционер, вспоминал: «Пороли у нас так: вечером или ночью, редко днем, вызывают арестанта и ведут куда-нибудь в пустую камеру или коридор. Предварительного медицинского осмотра никакого... Набрасываются на арестанта, валят на пол, срывают брюки, загибают рубашку на голову, привязывают руки к скамейке, накладывают на голову халат или тяжелое арестантское одеяло. После этого толстый надзиратель садится поверх арестанта и со словами: «Ложись, родной! Ох, грехи наши тяжкие!» — коленями зажимает голову наказуемого. Помощник или старший кричит «подержись»... с разбегу шага на три, на четыре наносит удар по ягодице, стараясь попадать в одно место. Четные удары один наносит с одного бока, а нечетные — другой с другого. Розги брались новые. Мундиры снимались, рукава засучивались. Обыкновенно 99ударов... После 10-15ударов тело посыпалось солью. Иногда в течение часа успевали выпороть 15 человек а иногда за это же время пороли одного со смаком».

 

Подвергнутые порке розгами с весны 1909 по осень 1911 года

Повод для порки Кол-вонаказанных Кол-воударов
За нежелание отвечать «здравие желаю» 15 825
За найденные газеты и записки 10 365
За заявления о плохой пище 2 80
За отказ идти в церковь 1 20
За нежелание принять от начальника яйцо в Пасху 1 20
За записание в тетрадь стихотворений 1 50
За попытку побега 6 600
За нахождение винтовых заклепок к кандалам 3 90
За перепилку кандалов 2 105
За осмеяние чинов надзора 4 335
За то, что не держал руки по швам, разговаривая с начальством 1 15
За невежливое обращение с начальством 2 80
За то, что сорвал цветок с клумбы 1 5
За то, что не кричал во время порки 1 10
За то, что разговаривал во время прогулки 3 60
За отказ пойти на работу 3 60
За переделку казенного бушлата и шапки в другой вид 9 165
За ножик, найденный во время обыска 15 500
За игру в карты 5 ПО
За передачу табаку в одиночку 3 65
За нежелание подвергаться обыску 1 50
За участие в драках и ссорах 35 1215
За поражение ножом 2 200
За оклеветание другого арестанта, будто он хочет бежать 1 50
За то, что еврей 1 25
За то, что голос не мелодичен 1 15
За корявое лицо 1 20
За искажение слова «капуста» 1 30
За невыясненные поступки 9 210
Итого: 130 человек 5625 розог

 

При этом все тюрьмы царской России объединяло одно — привилегированное положение политических заключенных перед уголовными (прямо противоположная ситуация в советское время: «политически близкие» блатные и «фашисты», подлежащие полному уничтожению).

Из общих правил: подъем коек после утренней поверки (4.30 утра), вынос параши, двухчасовой сон после обеда, потом чаепитие, отбой в восемь часов вечера после вечерней поверки и молитвы. На молитве арестанты с хорошими голосами, певчие, подавали пример «на коридоре», остальные заключенные в камерах повторяли за певчими. За недостаточное усердие к молитве — карцер.

Несколько слов необходимо сказать о содержании женщин. Специальные тюрьмы для слабого пола существовали только в Петербурге, Москве, Риге, Варшаве и Симбирске. В остальных городах женщины просто содержались в отдельных камерах. Надзирателями женских камер и тюрем были мужчины, что давало свободу для различного рода злоупотреблений служебным положением. Половой неприкосновенности не существовало даже на бумаге. Известен служебный циркуляр о женщинах, ссылаемых на остров Сахалин. Сколько должно поступить в распоряжение чиновников, сколько — надзирателей, а сколько — поселенцев. Но у любой медали, как известно, две стороны. Также известны случаи «существенного облегчения тюремного режима» со стороны администрации для внешне привлекательных представительниц слабого пола.

Отдельной категорией заключенных были осужденные солдаты. Режим в военных тюрьмах отличался большей строгостью. Правда, это касалось нижних чинов. Для них существовали военно-одиночные тюрьмы и дисциплинарные батальоны. Крепости же и гауптвахты — только для офицеров и военных чиновников. Но и здесь положение определялось различием чинов. На содержание заключенных генералов отпускалось 50 копеек в сутки, штаб- офицеров — 40 копеек (нижних чинов — 20 копеек).

Помимо розог, к нижним чинам применялось:

1) лишение подстилки на срок до одного месяца;

2) назначение вне очереди на хозяйственные работы;

3) запрещение курить, петь, громко разговаривать.

Но самое главное — время, проведенное под стражей, и время исполнения судебных приговоров не учитывались как срок действительной военной службы.

Численность тюремной стражи в России известна по тюрьмам ведомства Министерства юстиции и по конвойным частям. В 1911 году общее число тюремной стражи составляло примерно шестнадцать тысяч человек. В 1913 году — уже восемнадцать тысяч. В некоторых тюрьмах помимо надзирателей существовали военные караулы. Работа тюремным надзирателем не была ни престижной, ни высокооплачиваемой. Согласно статистике, половина всех принятых на службу увольнялась по собственному желанию в течение первого года, примерно 20 % приходилось увольнять за несоответствие.

ПОЛИЦИЯ И ДЕЗЕРТИРЫ

Одной из самых серьезных проблем, с которыми полиция столкнулась в период Первой мировой войны, была борьба с дезертирством.

Для выполнения этой задачи к каждой армии прикомандировывался отряд из 200 полицейских стражников.

Сколько же всего было дезертиров в царской армии периода Первой мировой войны? Согласно данным Ставки, до Февральской революции их было 195 тысяч. Однако бывший Председатель Государственной думы Родзянко называл цифру... полтора миллиона до февраля 1917 года. Имеющихся у полиции и жандармерии сил было недостаточно, чтобы бороться с этим злом. 27 ноября 1915 года вышел приказ начальника Штаба Ставки, согласно которому в каждой армии в районах корпусных и армейских тылов создавались военно-полицейских отряды. К службе привлекались полевые жандармские эскадроны, а также железнодорожная и уездная полиция из эвакуированных губерний. Была организована сеть полицейских постов вблизи населенных районов, а на станциях располагались подвижные военно-полицейские заставы для проверки документов у следующих в поездах нижних чинов.

Поскольку бежавшим с фронта солдатам приходилось прибегать к услугам железнодорожного транспорта, значительная ответственность легла на жандармские железнодорожные управления. С 29 сентября по 15 декабря 1914 года только на станциях Юго-Западной железной дороги было задержано 3394 солдата. А ведь речь шла о начале войны, когда патриотическая волна в стране находилась на подъеме!

Низкая эффективность борьбы с дезертирами во многом объяснялась мягкостью существующего законодательства. Максимальным наказанием служили перевод в дисциплинарный батальон или арестантское отделение.

С января 1915 года вместо прежнего тюремного срока, который надлежало отбыть после окончания войны, за второй побег стали давать до 20 лет каторжных работ, а за третий — смертный приговор. Одновременно правительство решило наказывать семьи солдат.

В апреле 1915 года Совет министров принял закон о том, что семьи нижних чинов, добровольно сдавшихся врагу или дезертировавших, будут лишены права на получение продовольственного пайка. Помимо того, местным властям следовало предавать проступок огласке, чтобы навлечь позор и на самого солдата, и на его семью.

Но и эти меры не дали сильного эффекта. Зимой 1916 года число солдат, арестованных по подозрению в дезертирстве и утверждавших, что они отстали от своих полков, достигло критических размеров. В одном Двинском военном округе за ноябрь и декабрь 1916 года было задержано десять тысяч человек!

В 1917 году с фронта дезертировали целые воинские части. Процесс стал необратимым.

P.S.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Историки много спорят о том, кто именно из представителей силовых структур того времени несет большую ответственность за развал империи в феврале 1917 года. Меньше всего претензий у исследователей к сотрудникам петроградской полиции.

В феврале 1917 года главой столичных стражей порядка стал градоначальник Александр Павлович Балк. Вступив в должность, он через газету «Новое время» обозначил программу действий. «Прежде всего я намерен обратить внимание на энергичную борьбу с преступностью. На очереди тате улучшение санитарного состояния столицы и упорядочение средств передвижения... Я приложу все свои силы к исполнению лежащего на мне долга, всегда памятуя, что не население существует для полиции, а полиция для населения».

Помимо забот о благоустройстве, перед градоначальником была поставлена задача разработать план охраны столицы на случай забастовок, демонстраций и прочих беспорядков. Задача оказалась весьма актуальной. Как констатировал в своем докладе начальник Петроградского губернского жандармского управления: «Запрещение рабочих собраний... закрытие профессиональных организаций, преследование активных деятелей заводских больничных касс, приостановление рабочих органов и печати и пр. заставляют рабочие массы, руководимые в своих действиях и симпатиях наиболее сознательными и уже революционизировавшимися элементами, резко отрицательно относиться к правительственной власти и протестовать всеми мерами и средствами против дальнейшего продолжения войны».

К началу февраля 1917 года обострилось положение с продовольственным снабжением столицы. Ходили слухи о том, что подвоз муки скоро прекратится и надо запасаться сухарями. Не помогла даже выдача муки из военных запасов. В середине февраля пошли слухи о скором введении хлебных карточек. Рабочие стали громить хлебные лавки. Предчувствуя более серьезные неприятности, полиция нанесла удар на упреждение, арестовав 9 февраля членов так называемой «рабочей группы при военно-промышленном комитете». Этот вполне легальный орган едва ли не в открытую занимался подготовкой забастовок.

Придя к выводу, что опасность волнений уже миновала, Николай II решил отправиться обратно в Могилев — в Ставку. Излучавший оптимизм министр внутренних дел заверил, что ситуация в столице находится под полным контролем. Из Петрограда царский поезд выехал 22 февраля, за сутки до начала решающих событий.

На следующий день градоначальнику доложили об оживленном движении на улицах города. Толпа, по большей части состоявшая из студентов и женщин, медленно двигалась по тротуарам, заунывно повторяя «хлеба, хлеба». Как позднее вспоминал Балк, это «хождение и вопли, очевидно, всем нравились: приятное занятие — ставить полицию в глупое и смешное положение».

На следующий день Балк честно сообщил командующему округом генералу Сергею Семеновичу Хабалову, что силами полиции поддерживать порядок в столице, особенно в темное время суток, он не в состоянии. Войска заняли важнейшие пункты столицы, а полицейские чины поступили в распоряжение начальников военных районов. От применения оружия пока воздерживались. На одном из военных заводов толпу манифестантов обратил в бегство один городовой с шашкой. Тем не менее несколько активистов через окна проникли в цеха и утащили значительное количество оружия. Ощущение надвигающейся беды становилось все более явным.

25 февраля 1917 года на вечернем военном собрании было принято решение о применении оружия. Как вспоминал Балк, генерал Хабалов «приказал на завтра принять решительные меры к подавлению беспорядков, пресекая таковые в корне оружием». На следующий день войска во исполнение приказа стреляли по толпам, «но в общем умеренно». Создавалось впечатление, что действия войск «произвели на выступавших угнетающее впечатление и можно ожидать, что завтра беспорядки пойдут на убыль».

На самом деле стрельба по мирным гражданам произвела угнетающее впечатление на солдат. Ночью 27 февраля взбунтовалась учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка, Литовский и Преображенский полки, 2-й саперный батальон.

Восставшими была нарушена связь между районами города. Сам Балк получил распоряжение распустить служащих при градоначальстве и находиться при генерале Хабалове.

Полиция оказалась деморализована, однако общественность именно на нее возлагала ответственность за все жертвы пулеметных обстрелов. Позже в показаниях, данных товарищу прокурора Петроградского окружного суда, Александр Павлович сообщал: «В полиции пулеметов не было, по поводу пулеметов никто ничего мне не говорил и никаких сведений по этому вопросу, пока я был на свободе, до меня не доходило. Представить себе, при каких обстоятельствах и по чьему приказанию чины полиции могли бы быть вооружены и обучены стрелять из пулеметов, я не могу. Про переодевание чинов полиции в другую форму и выдачу им особых суточных в дни революции ничего не знаю и по этому поводу никаких распоряжений я не отдавал».

О поведении полицейских можно судить по официальным данным Петросовета, согласно которым во время Февральской революции в Петрограде погибло 268 человек и 958 было ранено. Среди погибших: солдат — 87, рабочих — 49, служащих — 33, студентов — 6, учащихся средних учебных заведений — 3, сестер милосердия — 2, полицейских — 19, офицеров — 14, юнкеров — 3, неизвестных — 42.

Однако, после того как «героев Февраля» похоронили в братской могиле на Марсовом поле, некоторые петроградцы утверждали, что под видом революционеров оказались погребены и несколько десятков полицейских, погибших во время уличных боев с демонстрантами.

Комментарии к статье - ПЕРВАЯ МИРОВАЯ. ПОЛИЦИЯ

Оставить комментарий