РОССИЯ — ЯПОНИЯ
ПОРТ-АРТУР
ГОРОД ЛЮЙШУНЬ КВАНТУНСКОЙ ОБЛАСТИ
Русско-японская война 1904—1905 годов стала первой полномасштабной войной зарождавшегося двадцатого века.
В ней участвовали массовые армии, а также применялись новейшие разработки в сфере вооружений, такие как пулеметы Максима, тяжелые мортиры, скорострельные гаубицы, ручные гранаты, минное оружие, колючая проволока с электрическими разрядами. Полученный опыт тщательно изучался во всех военно-учебных заведениях и оказался поистине неоценимым в 1914—1918 годах, когда события в Маньчжурии в многократно увеличенных масштабах повторились на полях европейских сражений.
Маховик событий, приведших к Русско-японской войне, начал раскручиваться десятилетием раньше. В 1894 году грянула японо-китайская война, закончившаяся поражением Поднебесной империи и победой потомков самураев (страны боролись за Корею). По условиям Симоносекского мирного договора победители получили Тайвань, ряд других островов и территорий, а также имеющий стратегически важные позиции в Желтом море Ляодунский (японцы называли его Квантунским) полуостров с двумя незамерзающими портами Люйшунь и Далянь.
Резкое усиление Страны восходящего солнца вызвало тревогу европейских держав, и под давлением России, Германии и Франции Японии пришлось отказаться от Ляодунского полуострова (где, собственно, расположен город Люйшунь, он же Порт- Артур).
Россия, в свою очередь, активизировала свое проникновение в северо-восточную область Китая — Маньчжурию. В 1898 году между Петербургом и Пекином была подписана конвенция, согласно которой русские получали право проложить через Маньчжурию экстерриториальную Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), а также арендовали на 25 лет города Люйшунь и Далянь, первый из которых был переименован в Порт-Артур, а второй — в порт Дальний.
Со стороны Китая договор подписывал сановник Ли Хунчжан, которому пообещали взятку в два миллиона рублей. Его смерть позволила российской казне сэкономить половину этой суммы.
Первым на Ляодуне высадился 9-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. 16 марта 1898 года над Золотой горой под гром приветственного салюта и раскатистое «ура!» взвился Андреевский флаг. В Порт-Артуре началось строительство главной базы Тихоокеанского флота, в то время как Дальний предназначался в основном для обслуживания нужд торгового судоходства.
В 1900 году в Китае началось т. н. «боксерское восстание», направленное против империалистической политики великих держав. На территорию Поднебесной империи вторглись эскпедиционные войска союзников, включавшие британские, русские, французские, германские, американские, японские, австрийские, итальянские, бельгийские «ограниченные контингенты». В борьбе с мятежниками приняли участие войска и флот, базировавшиеся на Ляодуне. Одним из героев этой кампании стал командир 3-й Сибирской бригады генерал-майор Анатолий Михайлович Стессель, выручивший осажденные в Тяньцзине отряды генерала Анисимова и британского адмирала Сеймура. В августе 1903 года Стесселя назначили комендантом Порт-Артура и начальником Квантунского укрепленного района.
В 1900—1904 годах русское присутствие в Маньчжурии постоянно увеличивалось, причем многие политологи начали говорить о создании «Желтороссии». Неофициальной столицей русской Маньчжурии стал Харбин, но основные воинские контингенты базировались именно на Ляодуне.
Порт-Артур стремительно расширялся — к моменту занятия его русскими здесь имелся лишь небольшой поселок с примерно четырехтысячным населением, получивший название Старого города. Участки, на которых селились русские, образовали так называемый Новый город, где находились штаб крепости и Инженерного управления, здание Русско-китайского банка, реальное училище, жилые дома, магазины, рестораны. Западную часть города заняли одноэтажные солдатские казармы и огромное здание флотского экипажа. К 1 января 1904 года в Порт-Артуре, если не считать войск, проживали более 15 тысяч русских и 35 тысяч китайцев.
Между тем резко усилились противоречия между Россией и Японией. Императорское правительство в Токио не могло простить русским Ляодуна, а также стремилось расширить свое влияние в Корее и Маньчжурии. Роль подстрекателей традиционно выполняли британцы и американцы, выделившие Стране восходящего солнца значительные кредиты на перевооружение армии и флота. Эти господа частенько пытались воевать против страшной России чужими руками... В этот раз сабли начали точить самураи...
ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ДЕНЬГИ
Отношения между Россией и Японией резко обострились в декабре 1903 года. Правительство императора Мутсухито потребовало, чтобы Россия признала преобладающее влияние японцев в Корее, но, в свою очередь, готово было признать аналогичные права русских в Маньчжурии. Вполне себе здравое предложение. Но достижению компромисса помешало влияние придворной группировки, возглавляемой статс-секретарем Александром Безобразовым и заинтересованной в эксплуатации корейских лесных концессий.
В августе 1896 года владивостокский купец I гильдии, немец по рождению, Бриннер приобрел у корейского правительства лесную концессию в районе реки Ялу сроком на 20 лет. Эта концессия распространялась на бассейны двух рек — Тумени и Ялу — вдоль всей Северной Кореи, от моря до моря (примерно на 800 верст). Держатель концессии получил право строить там дороги, проводить телеграф, возводить здания, содержать пароходы и становился на двадцать лет фактическим хозяином Северной Кореи. Но подобные проекты требуют огромных инвестиций. Бриннер ни сам, ни при помощи акционерного общества подобную сумму собрать не смог и решил ее (концессию) продать.
По-настоящему крупные деньги в России можно найти только в государственной казне — в этом смысле царская Россия от современной мало чем отличалась. Да и чиновников, желающих за государственный счет стать миллионерами, тоже во все времена хватало. Безобразов купцом не был, денег своих в необходимом размере не имел, зато имел связи в высших сферах (в свое время он служил в лейб-гвардии Кавалергардском полку).
Услышав о продаже концессии, Безобразов своими соображениями о возможности быстрого обогащения поделился с великим князем
Александром Михайловичем (другом и дядей государя Николая II) и графом Илларионом Ивановичем Воронцовым-Дашковым (министром императорского двора). Граф был личным другом и фактически правой рукой отца Николая II, императора Александра III, начальником его охраны, а затем и министром императорского двора и поначалу пользовался у молодого императора (Николая II) практически непререкаемым авторитетом. Он же доложил молодому государю о проекте... мирным путем завладеть богатствами Кореи. В итоге в Северную Корею была направлена специальная экспедиция на средства Кабинета его величества. Комиссия доложила об огромных богатствах, и в мае 1989 года с купцом Бриннером был подписан договор о продаже концессии акционерному обществу «Русское лесопромышленное товарищество». Капитал товарищества состоял из 400 паев, которые делились между 25 акционерами — весьма влиятельными людьми из царского окружения. 170 паев принадлежало Кабинету его величества, то есть самому государю... Стоит ли говорить, насколько выгодно иметь такого акционера? Современные аналогии провести не сложно. Еще одним акционером стал главный начальник Квантунской области генерал-адъютант свиты его величества Евгений Иванович Алексеев, позже — наместник государя на Дальнем Востоке.
Работа на реке Ялу закипела в 1902 году. Япония очень внимательно следила за деятельностью «частной» компании, у которой оказалось очень много прав, например содержать вооруженную охрану. И не без основания считала, что Россия со временем будет претендовать на весь Корейский полуостров. Их подозрения подтвердились, когда Россия затребовала у Кореи разрешения на строительство железной дороги до Сеула. Во всем мире хорошо знали, что такое русская железная дорога: пять футов между рельсами и вооруженные силы по всей длине. Тут же вопрос из частно-коммерческого перешел в разряд государственного.
Когда в России поняли, что освоение новых земель на Дальнем Востоке может привести к вооруженному столкновению с Японией, окружение государя разделилось на два лагеря. Условно — «партия мира» и «партия войны». Первую возглавлял министр финансов мудрейший Сергей Юльевич Витте. Вторую — Безобразов и компания. Победила «партия войны».
И дело было не только и не столько в шкурном интересе, сколько в русском самомнении. Величие России и размер Японии. Последнюю вообще в Петербурге никто всерьез не воспринимал. Что там за страна на краю мира? Дошло даже до того, что на просьбу генерала Алексеева увеличить число войск на Квантунском полуострове ему ответили, мол, без паники — один русский солдат сорока японских стоит.
ВЕРОЛОМНОЕ НАПАДЕНИЕ
26 января 1904 года У японский посол в Петербурге Курино отбыл на родину, предварительно вручив главе МИДа России две ноты. В одной из них говорилось, что правительство Страны восходящего солнца «находит, что его справедливые представления и умеренные и бескорыстные предложения не получают должного им внимания, и решило прервать свои дипломатические сношения с императорским российским правительством, каковые по названной причине перестали иметь всякое значение». Во второй ноте уточнялось, что «императорское (японское) правительство оставляет за собой право принять такое независимое действие, которое сочтет наилучшим для укрепления и защиты своего угрожаемого положения, а равно для охраны своих установленных прав и законных интересов».
Как видно из текста, японцы оставляли за собой право в любое удобное для себя время начать против России военные действия, но подобными заявлениями фактически предоставляли такое же право и русским. В этот же день вице-адмирал Степан Осипович Макаров подал морскому министру Федору Авелану записку, в которой предлагал вывести Тихоокеанскую эскадру с внешнего на внутренний рейд Порт-Артура, ввиду того что японцы могут предпринять внезапную ночную атаку миноносцами. Но и царь Николай II, и его министры надеялись, что конфликт с японцами как-нибудь сам рассосется, а потому посылать по телеграфу решительные указания на Дальний Восток не спешили. Как указывают многие источники, политическое руководство Российской империи до последнего момента не верило, что Япония решится на войну. Слишком не сопоставимыми казались силы двух держав.
Между тем в период с 24 по 26 января японцы захватили в корейских портах четыре русских транспортных парохода, а в ночь с 26 на 27 января как раз и предприняли то, что было позиционировано официальной российской пропагандой как «коварное нападение».
Десять их миноносцев под прикрытием темноты атаковали суда Тихоокеанской эскадры, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура. В ходе нападения было выпущено 16 торпед, из которых в цель попали только три. Самураи мазали ужасно, поскольку стреляли почти в упор — с дистанции в 1-2 кабельтов (1 кабельтов = 185 метрам). Как позже выяснилось, некоторые торпеды вообще не могли взорваться, поскольку нервничавшие японцы забыли поставить их на боевой взвод. Тем не менее и оставшиеся три торпеды наделали бед, повредив броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич», а также крейсер «Паллада».
Отношения между русским военно-морским и сухопутным командованиями были в то время весьма прохладными, координация практически отсутствовала, да и само морское начальство не сразу разобралось в происходящем. Поэтому, когда сухопутный штаб Порт-Артура спросил моряков, что происходит, те сообщили, что... производятся учения по отражению минной атаки (!!!). В результате более или менее результативно пострелять по противнику успела только батарея Электрического Утеса.
После первоначальной растерянности несколько русских крейсеров двинулись по направлению к мерцающим на горизонте огням вражеской эскадры, открыли огонь и даже добились некоторых попаданий. В результате этого ночного боя на японских судах были убиты два офицера и один матрос, 74 человека получили ранения. Русские же потеряли девять человек убитыми и 72 ранеными — не так плохо, учитывая, что речь шла о действительно неожиданном нападении. И совсем не похоже на тот погром, который в 1941 году японцы учинили американцам в Перл-Харборе. Тоже научились на прошлых ошибках...
Однако повреждение трех кораблей, ремонт которых должен был занять от трех до четырех месяцев, серьезно ослабило Тихоокеанскую эскадру. К тому же 27 января японцы атаковали на рейде корейского порта Чемульпо еще два находившихся там русских корабля — крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». Русские моряки приняли неравный бой с многократно превосходившим их по силе противником, но не смогли прорваться в Порт-Артур и, вернувшись в Чемульпо, затопили оба судна. Сухопутным путем экипажи вернулись на родину, где были встречены как герои.
Таким образом, в результате ночной атаки на Порт-Артур и боя в Чемульпо Тихоокеанская эскадра на несколько суток оказалась выведенной из строя. Этого времени японскому флоту хватило, чтобы обеспечить высадку в Корее 1-й армии барона Куроки.
ПОДВИГ ВАРЯГА
Действия капитана «Варяга» Всеволода Федоровича Руднева впоследствии навлекли на него серьезную критику со стороны коллег. Во-первых, утром 27 января он не воспрепятствовал высадке в Чемульпо японского десанта, хотя почти гарантированно мог это сделать, потопив как минимум три-четыре транспортных судна. Во-вторых, чтобы не пострадали корабли нейтральных держав, он вышел в море и принял безнадежный бой, хотя, проигнорировав дипломатические соображения, мог бы занять глухую оборону на внутреннем рейде. В-третьих, быстроходный «Варяг» имел все шансы прорваться, но для этого требовалось взорвать тихоходный «Кореец», переведя его экипаж на борт крейсера. В-четвертых, затопив после проигранного боя в порту Чемульпо оба судна, Руднев не удосужился привести их в небоеспособное состояние. В результате после войны японцы подняли корабли и ввели их в состав своего флота.
Наконец, отступая со своим экипажем по Корее, он воздержался от уничтожения железных дорог, телеграфных станций и других коммуникаций, что в дальнейшем могло бы доставить высадившемуся в этой стране противнику серьезные проблемы.
Кроме того, следует заметить, что вопреки победным сообщениям российской прессы «Варягу» не удалось потопить ни одного вражеского судна. Хотя мужество русских моряков, без сомнения, стало очевидным всему миру.
ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ РУССКОГО ФЛОТА
Для начала полномасштабной войны японцам требовалось высадить в Маньчжурии еще три свои армии, однако сделать это было невозможно по двум причинам: воды вдоль побережья были еще покрыты льдом, а русский Тихоокеанский флот по-прежнему оставался внушительной боевой силой. Российское командование, в свою очередь, начало перебрасывать на Дальний Восток крупные воинские соединения (по узкой нити недостроенной Транссибирской железной дороги, которая прерывалась в районе Байкала).
В этот период войны многое зависело от наместника Евгения Ивановича Алексеева, который являлся главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке. Злые языки поговаривали, что этот опытный, но не блещущий талантами морской офицер своей карьерой был обязан тому, что являлся внебрачным сыном Александра II.
Огромные надежды связывались с новым командующим Тихоокеанским флотом Степаном Осиповичем Макаровым. В 1877—1878 годах он прославился своими минными и торпедными атаками против турецких судов, а в 1899- 1901 годах возглавлял полярные экспедиции на ледоколе «Ермак».
Прибыв 24 февраля 1904 года в Порт-Артур, Макаров сумел активизировать работы по ремонту поврежденных судов, наладил регулярные выходы в море с целью отработки совместных действий судов эскадры, а также боевое патрулирование для пресечения действий вражеских миноносцев и перехвата транспортников.
Однако буквально на следующий день после его вступления в должность произошел еще один бой, словно предвещавший печальную судьбу русской эскадры.
Два миноносца «Решительный» и «Стерегущий», возвращаясь из разведывательного рейда, напоролись на отряд из четырех японских миноносцев, каждый из которых превосходил русские суда и по тоннажу, и по боевой мощи. Противник бросился в погоню. Бой велся на параллельных курсах на максимально близкой дистанции. Шедший головным «Решительный» несколько опережал японский строй и поэтому вел перестрелку только с головным миноносцем неприятеля «Акебано», тогда как остальные три («Сазанами», «Синономе» и «Усугомо») сосредоточили огонь на отстающем «Стерегущем».
Несмотря на повреждения и контузию командира (капитана 2-го ранга Федора Боссе), «Решительному» удалось оторваться и дойти до Порт- Артура. Однако положение «Стерегущего» при соотношении один к четырем оказалось безнадежным. По японским данным, неравный бой продолжался около часа, по русским — вдвое дольше. Один за другим последовательно погибли все вступавшие в командование русским миноносцем офицеры (командир судна лейтенант Сергеев, старший офицер лейтенант Головизнин, артиллерийский офицер мичман Кудревич, инженер-механик Анастасов), а также 45 матросов. Японцы, по их (возможно, заниженным) данным, потеряли одного человека убитым и семерых ранеными. Серьезные повреждения получил «Акебано».
По окончании боя противник высадился на изрешеченный «Стерегущий» и попытался взять его на буксир, чтоб захватить в качестве трофея. Но в этот момент на горизонте появились крейсера «Новик» и «Баян», которые вел сам адмирал Макаров. Японцы предпочли ретироваться, захватив в качестве пленников четырех выловленных из воды матросов.
Судя по всему, «Стерегущий» затонул от полученных повреждений, но корреспондент британской газеты «Таймс» сообщил, что русский миноносец был затоплен двумя неизвестными матросами, задраившими себя в трюме и открывшими кингстоны, чтобы корабль не достался врагу. После войны специальная российская военно-историческая комиссия занималась этим вопросом и не нашла никаких подтверждений данной версии. Однако именно в такой трактовке действительно героический подвиг «Стерегущего» был представлен российской публике...
Частичной расплатой за гибель российского миноносца стал захват 13 марта вражеского парохода «Ханиен-Мару». Той же ночью противник попытался закупорить выход из Порт-Артура пароходами- брандерами. Миноносцы «Сильный» и «Решительный» потопили торпедами по одному брандеру, а третий был уничтожен метательной миной с парового катера броненосца «Полтава». Большая часть экипажей брандеров погибла.
Днем 14 марта русская эскадра вышла на рейд, чтобы продемонстрировать врагу, что его предприятие не удалось.
Расстроенный флот адмирала Того удалился за горизонт.
В ночь на 31 марта 1904 года японцы выставили минные заграждения на маршруте, по которому, как ожидалось, проследует русская эскадра. Вероятно, противник через своих шпионов знал о том, что Макаров на следующий день собирается вывести свои корабли в море. Русского флотоводца беспокоили сведения о готовящейся на побережье Маньчжурии высадке еще двух японских армий, и он собирался торпедировать вражеские транспортники, скопившиеся у острова Элиот.
31 марта в 9.39 утра флагманский броненосец «Петропавловск» наткнулся на мину и затонул. Адмирал Макаров, большая честь его штаба, находившийся на судне известный художник-баталист Василий Верещагин, более 600 матросов и офицеров погибли. Из заметных персон чудом спасся только двоюродный брат царя Кирилл Владимирович, который после 1918 года станет главой дома Романовых.
В 9.55 на другой мине подорвался броненосец «Победа», но его повреждения оказались не столь серьезными, и с помощью буксиров судно добралось до Порт-Артура. Этот день стал черным днем русского Тихоокеанского флота, потери которого в кораблях оказались настолько значительными, что он уже не имел серьезной возможности воспрепятствовать подготовленной японцами десантной операции. Возможно, адмирал, подобный Макарову, и предпринял бы такую попытку, но ни Алексеев, ни новый командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Вильгельм Витгефт были на такое не способны.
23 апреля 1904 года у Бицззыво, в 30 верстах от Ляодуна, беспрепятственно высадилась 2-я армия генерала Оку, прервавшая сообщения Порт-Артура с Маньчжурией. В середине мая у Дагушаня высадилась 4-я армия генерала Нодзу.
Русские войска, которыми командовал Алексей Куропаткин, только начинали разворачиваться в Северной Маньчжурии для активных действий, и Порт-Артур оказался предоставлен собственной участи.
В 1909 году корпус броненосца «Петропавловск», лежавший на дне примерно в трех километрах от берега и на глубине 45 метров, был приобретен японским предпринимателем Сакурая Цериносуке. В ходе водолазных работ японцы подняли тела погибших, среди которых с достаточно высокой долей вероятности удалось опознать только останки начальника штаба Тихоокеанского флота контр-адмирала Михаила Моласа. Останки Макарова и Верещагина опознаны не были.
В 1913 году на средства российского военно-морского министерства в Порт-Артуре состоялись похороны жертв этой трагедии. Просьбы японского предпринимателя возместить ему понесенные расходы остались без внимания.
ОТКРЫТИЕ ПАМЯТНИКА СТЕРЕГУЩЕМУ
26 апреля 1911 года в присутствии Николая II в Петербурге на Каменноостровском проспекте был открыт эмоционально выразительный памятник «Стерегущему» (скульптор Константин Изенберг, архитектор Александр фон Гоген), на котором двое моряков открывают никогда не существовавшие на кораблях этого типа кингстоны. Согласно первоначальной информации, на основе которой делался проект, этими моряками были Новиков и Бухарев.
При этом оставшийся в живых и никогда не приписывавший себя подобного подвига Новиков также присутствовал на открытии. За героизм в бою он был награжден Георгиевским крестом 2-й степени. На открытии присутствовали и трое других оставшихся в живых моряков «Стерегущего», награжденные Георгиевскими крестами (Осинин и Хиринский — 4-й степени, Юрьев — 2-й степени).
Имя «Стерегущий» впоследствии в разное время носили еще пять российских кораблей, включая находящийся в строю корвет Балтийского флота (постройки 1998 года). Кроме того, после войны с Японией в честь двух погибших офицеров корабля были названы миноносцы «Лейтенант Сергеев» и «Инженер-механик Анастасов».
Скрывалась в море неприметно мина,
И потопил внезапно страшный взрыв
Корабль, что нес морского властелина.
Спокойно руки на груди скрестив,
Вперив свой взор в бездонную пучину,
Где в злобном торжестве кружился вал,
Исчез навеки славный адмирал.
Ах, океан судьбы и грозной бурей
Его волнующая злая смерть!
Лишь день вы бушевали в Порт-Артуре,
Но вечно будут помнить черный смерч
Когда ж вас спросят с гневной укоризной,
Как смели вы такую жизнь отнять,
То перед светлым царством вечной жизни
Какой ответ вы будете держать?
...Утихни, ураган! Прибой, молчи!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов!
Замрите со склоненной головой!
Пусть в тишине мой голос огневой
Вас к скорби призовет: погиб Макаров!
В морской пучине, там, где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит.
Такубоку Исикава.
Памяти адмирала Макарова
АТАКА «ПОД ГРАДУСОМ»
20 апреля 1904 года японцы предприняли еще одну отчаянную попытку закупорить рейд Порт-Артура, пустив 12 брандеров. Все они были затоплены русскими миноносцами и минными катерами, не дойдя до цели. Оказавшихся в воде моряков из экипажей брандеров русские зачастую спасали с риском для жизни. Из воспоминаний участника боя Владимира Никитина:
«Холодная вода, по-видимому, отрезвляюще подействовала на тех, кого подбирали катера, но те, что высаживались на берег, полуголые; безоружные, с криками «банзай!» бросались на наших, спешивших к ним на помощь. Конечно, в такой обстановке ни солдаты, ни матросы не думали пускать в дело оружие, а отбросив винтовки, со смехом и шутками принимали «очумелых» на кулаки. Некоторых пришлось даже связать, так как они были совсем невменяемы... Осматривая из любопытства ранее затонувшие брандеры, мы удивлялись многочисленным откупоренным и полуопорожненным бутылкам коньяку, которые на них находили...»
ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ ЯПОНСКОГО ФЛОТА
Гибель адмирала Макарова не осталась не отомщенной. Японцев подвела их самоуверенность (все ж таки это не совсем русская национальная черта). Придя к выводу, что Тихоокеанская эскадра уже не опасна, адмирал Того разделил свои сила на две бригады, которые по очереди крейсировали на виду Порт-Артура, причем каждый день двигались практически по одному и тому же маршруту.
Некоторые морские офицеры предлагали поступить зеркально и выставить на этом маршруте минные заграждения, но адмирал Витгефт боялся, что на них подорвутся суда нейтральных держав и это приведет к дипломатическим осложнениям. В конце концов он разрешил выставить мины, но ближе к берегу, там, где ни для кого (включая противника) опасности бы не представляли.
Операция была поручена командиру минного транспорта «Амур» капитану 2-го ранга Федору Николаевичу Иванову, урожденному петербуржцу. Он решил действовать на свой страх и риск. Вечером 1 мая его судно на полном ходу проскочило назначенный Витгефтом район и сбросило 50 мин в месте, где обычно прогуливались японцы. Результат превзошел самые смелые ожидания.
Утром 2 мая по этому маршруту проследовала 2-я бригада кораблей под флагом контр-адмирала Насибы в составе броненосцев «Хацусэ», «Сикисима», «Ясима», крейсера «Касаги» и авизо «Тацута».
В 9.55 под кормой флагманского броненосца «Хацусэ» взорвалась мина; рулевое отделение корабля оказалось мгновенно затопленным. Насиба приказал бригаде изменить курс. При выполнении поворота на мину наткнулся и броненосец «Ясима», сразу же получивший крен на правый борт и дифферент на нос. Буквально через несколько мгновений под его корпусом произошел второй взрыв, и судно остановилось, окутавшись клубами пара.
К поврежденному «Хацусэ» подошел крейсер «Касаги». На броненосце вышло из строя рулевое управление и был поврежден один гребной винт. Он долгое время оставался неподвижным; но примерно в 11.30 начал приближаться к «Ясиме» и снова наткнулся на мину.
Новый взрыв вызвал детонацию кормовых погребов боезапаса. Вверх взметнулся столб черного и желтого дыма, рухнули за борт дымовая труба и грот-мачта, из корпуса вырвалось облако пара... Броненосец затонул в течение одной минуты, уйдя под воду кормой и высоко задрав нос.
Другие суда немедленно спустили шлюпки и смогли спасти около 350 человек, включая и самого контр-адмирала Насибу. Вместе с кораблем погибли старший офицер капитан 2-го ранга Аримори, 35 офицеров и унтер-офицеров, 445 нижних чинов и 12 вольнонаемных.
Экипажу «Ясимы» повезло несравненно больше. С большим креном судно пыталось двигаться по направлению к острову Элиот, но затонуло около пяти часов вечера. Команду его удалось эвакуировать, всего четыре человека были ранены непосредственно в момент взрыва.
Если бы Тихоокеанская эскадра сразу после взрывов атаковала противника (как это, без всякого сомнения, сделал бы адмирал Макаров), то судьба бригады адмирала Насибы была бы печальной. Но история не любит сослагательного наклонения. Только около 13 часов адмирал Витгефт принял решение вывести из Порт-Артура 10 миноносцев. Противник к тому времени уже начал отступление, и догнать его не было никакой возможности. Дело в том, что Вильгельм Карлович Витгефт, прослужив всю жизнь на флоте и достигнув чинов, по сути, флотоводцем не стал. Так бывает. Честный служака, преданный царю и Отечеству, но без Божьей искры. Что ж, дано не каждому. К чести Вильгельма Карловича, можно сказать, что он отдавал себе отчет в своих качествах военачальника. Он писал: «Не считаю себя способным флотоводцем, командую лишь в силу случая и необходимости по мере разумения и совести до прибытия командующего флотом...» Вот вам и все причины.
Но тем не менее для японцев день 2 мая 1904 года стал черным днем. Их потери двумя броненосцами не ограничились. За несколько часов до подрыва на минах эскадры в темноте столкнулись крейсеры «Иосино» и «Касуга». Вместе с «Иосино» на дно отправились 335 человек экипажа.
А 4 мая жертвой все тех же выставленных Ивановым мин стал миноносец «Акакацуки» (погибли 23 человека, включая капитана).
Офицер из Петербурга с неброской русской фамилией Иванов нанес японскому флоту такой урон, который в следующий раз будет ему нанесен только в 1942 году американцами (во время битвы за атолл Мидуэй).
Фактически 2 мая 1904 года в боевых действиях наметился перелом, который мог изменить судьбы двух противоборствующих империй. Когда около 11 часов на броненосце «Севастополь» был поднят сигнал о гибели «Хацусе», громкое неистовое «Ура!» прокатилось по кораблям и береговым укреплениям. Но радость была преждевременной.
ЦЗИНЬЧЖОУ
Квантунский полуостров, на котором развернулись боевые действия после высадки 2-й японской армии, располагается на юге Маньчжурии и с трех сторон окружен заливами Желтого моря: с востока — Корейским, с запада — Ляодунским и с юга — Печилийским. По всей территории Квантунского полуострова с севера на юг идет горный кряж с множеством отдельных хребтов и отрогов, некоторые из них почти отвесно оканчиваются у моря. Протяженность береговой линии полуострова довольно велика, но мест, доступных десанту, мало, в основном они находятся к северу от города Дальнего.
В районе города Цзиньчжоу расположен горный массив (гора Самсон), южнее которого лежит небольшая долина, переходящая к юго-западу в группу холмов. На этих холмах и была оборудована Цзиньчжоуская позиция. Она закрывала дороги из Южной Маньчжурии на полуостров, к городам Дальнему и Порт-Артуру. Русская позиция была оборудована на перешейке (шириной примерно 3,5 км) между Цзиньчжоуским заливом и заливом Хунуэза. К северу, у левого русского фланга, располагался город- крепость Цзиньчжоу. К востоку, на правом фланге, — гора Самсон, в тылу — Тафашинские высоты. Этот перешеек был надежно защищен русскими полевыми укреплениями. Штурмовать его можно было или «в лоб» или обходя с флангов по мелководью. От Цзиньчжоу до Порт-Артура 62 километра. И больше ни одного оборонительного рубежа...
Численность гарнизона Квантунского оборонительного района достигала 43 ООО штыков, артиллерийское вооружение составляло 542 орудия всевозможных образцов и калибров: от малых 37-миллиметровых до мощных морских 10-дюймовок. В принципе, немалые силы. Но отношения между морским и сухопутным командованием, к глубочайшему сожалению, были и оставались прохладными. Но мало того, к межведомственным дрязгам добавились еще и раздоры среди начальников сухопутных.
В марте 1904 года комендантом крепости был назначен генерал Константин Николаевич Смирнов. Стесселю приписывалось покинуть Ляодун и возглавить формирующийся Восточный отряд Маньчжурской армии. Далее предоставим слово военному историку Керсновскому:
«Генерал Стесселъ отказался подчиниться этому распоряжению, заявив, что он в Артуре незаменим, ибо лучше всех знает местность и крепость. Стесселъ и Смирнов — начальник укрепленного района и комендант крепости — стали игнорировать друг друга. В Артуре образовались две партии — стесселевская и смирновская, начались дрязги, сплетни, взаимные обиды...»
Один лишь человек стоял в стороне от этих интриг и высоко над ними. Этим человеком был генерал Роман Исидорович Кондратенко. Он явился практически единственным связующим звеном между силами сухопутными и моряками, стесселевцами и смирновцами, одинаково ценившими и уважавшими его прямоту, непреклонную, заражавшую всех энергию и редкое благородство духа.
И пока Кондратенко готовил к обороне Порт-Артур, командование обороной Цзинчжоуских позиций Стессель поручил генералу Александру Викторовичу Фоку.
В четыре часа утра 13 мая 1904 года японцы пошли на лобовой штурм высот перешейка. Трем полнокровным японским дивизиям здесь противостояли... три батальона 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка под командованием полковника Николая Александровича Третьякова. Японское командование последовательно провело восемь массированных атак. Однако они были отбиты артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем. И с большими потерями для упорных японцев.
Вот как описывал атаку противника один из офицеров- сибирцев, награжденный за этот бой орденом Святого Георгия.
«Знаете ли... один раз мне стало так жутко!.. Прямо страшно! Не людская толпа, а сама стихия!..
Стоял я с нашей батареей позади левого фланга, предупреждение обхода по мелководью. Идет бой. Мы не можем принять участие, а по нам откуда-то так и жарят. Потери... И даже изрядные. Положение самое гнусное. Однако ничего, терпим и только наваливаемся, свирепость в себе разводим. Погоди, мол, дай срок! В свой черед и мы тебе насыпем! Настроение прекрасное!.. Ну-с, наконец дорвались! Пришел наш черед! Обходят по мелководью... Сколько их было с самого начала, не могу сказать, потому что, наверно, и с фронта много счистили. Под наши пушки вышло, на взгляд, около батальона. Однако со знаменем — должно быть, что раньше полк был. Повернули к берегу, прямо на нас. Тяжело идти; по грудь в воде; дно вязкое, илистое... Открыли огонь... Почти наверняка. Кто с ног свалился — утонул. Уже не встанет!.. Меньше и меньше их становится... а все идут! И знамя это так и мотается — видно, из рук в руки переходит... А все идут!..
— Шрапнель! — кричу. — Чаще, чаще! — сам не знаю, что командую... Сам у орудий работаю (убыль до того большая была).
Раненые наши, тяжелые. Через силу ползут, снаряды тащат... Кони подбитые и те, кажется, с земли приподнимаются... Что было!.. И только когда с последним человеком рухнуло в воду знамя... Ну!.. Тут я понял, как всем нам страшно было при мысли: вдруг дойдут?» (Из книги участника обороны Владимира Семенова «Расплата».)
Однако затем ситуация ухудшилась. Предыдущие
штурмы оказались всего лишь... разведкой боем. Японцы обнаружили позиции всех русских батарей и открыли по ним огонь. Причем действовали очень грамотно: всеми имеющимися стволами накрывали русские батареи по очереди, одну за другой. В итоге русская артиллерия замолчала. Часть орудий была выведена из строя (многие стояли на открытых позициях), а у других просто закончились боеприпасы.
По разным подсчетам, противник выпустил по русским позициям примерно от сорока до семидесяти тысяч снарядов. Против 120 японских орудий на русских позициях находилось 58. И во время японской «разведки боем» (то есть часам к 10-11 утра) русская артиллерия израсходовала все свои... 7780 зарядов.
Против левого фланга обороны действовали, кроме сухопутных батарей, еще четыре японские канонерки, а позже еще и шесть миноносцев. Со стороны русского флота правый фланг обороняла канонерская лодка «Бобр». Но через три часа боя на ней вышло из строя орудие. Остальной русский флот в бое участия не принимал.
Примерно в два часа дня после уничтожения русской артиллерии японцы снова пошли на штурм. Сибирцы дрались с отчаянием обреченных — у Третьякова не оставалось ни одного орудия, ни одной роты резерва, но еще в течение трех часов полк отбивал непрерывные атаки противника.
В пять часов вечера японцы сумели прорвать левый фланг. К этому времени русские траншеи были практически полностью разрушены огнем артиллерии. И сильно поредевшие ряды стрелков не смогли остановить густые цепи противника.
Заметив отступление на левом фланге и не разобравшись в ситуации, отошли и подразделения, защищавшие правый фланг. Войска стали отходить на вторую, более слабую позицию. Только в центре роты 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка продолжали держаться за свои позиции, даже будучи окруженными.
Сибирские стрелки встречали лезущих со всех сторон врагов в штыки и гибли в неравной борьбе. В плен никто не сдавался.
В этом бою японцы потеряли более четырех тысяч солдат и офицеров. Потери полка сибирских стрелков и полевых батарей составили 1375 солдат (почти каждый третий) и 28 офицеров (почти половина из участвовавших в бою).
Отход русских войск от Цзиньчжоу привел к захвату японцами порта Дальний. Победителям достались более 100 военных складов.
Овладение Цзиньчжоуской укрепленной позицией и бескровный захват порта Дальний открыл японским войскам путь к Порт-Артуру.
ГЕНЕРАЛЬСКАЯ ДУЭЛЬ
Отзвуки этих событий всколыхнут Петербург через четыре года, когда Верховный военно-уголовный суд будет искать виновных в сдаче Порт-Артура. Одним из виновных генерал Смирнов назовет генерал-лейтенанта Фока. К слову сказать, мнение генерала Смирнова разделяют и многие современные историки, считая Фока, мягко говоря, не очень способным командиром. Но какими бы негативными качествами ни обладал генерал- лейтенант Фок, но георгиевский кавалер трусом не был точно. Он вызвал генерала Смирнова на дуэль. Секунданты передали письмо с вызовом: «В докладной записке, поданной Вами в следственную комиссию, а потом и перед Верховным судом Вы отозвались о моей служебной деятельности в выражениях, оскорбляющих мою честь и мое доброе имя, причем позволили себе извратить истину. Прошу избрать двоих секундантов и передать моим представителям, где они могут с ними встретиться для переговоров о времени и месте поединка».
Одним из своих секундантов Смирнов избрал члена Госдумы Владимира Пуришкевича (аналог Жириновского). Условия поединка оказались жесткими — с 20 шагов по очереди до первой крови. 30 секунд на прицеливание.
Дуэль состоялась 5 марта 1908 года в 9.35 утра в помещении манежа лейб-гвардии Конного полка на Ново-Исаакиевской улице (ныне улица Якубовича).
Газета «Русское слово», 19 марта 1908 года: «В манеже были приготовлены санитарные носилки и возле них суетились полковые фельдшеры с перевязочными средствами. За час до дуэли прибыли секунданты... Ген. -лейт. Смирнов прибыл после ген. -лейт. Фока и приветствовал его, приложив руку к головному убору. Ген. Фок ответил поклоном. Когда все формальности были окончены, каждый из них занял свое место. Первым выстрелил Фок, но безрезультатно. Затем последовал выстрел со стороны Смирнова. Пуля пронизала правую фалду в генеральском сюртуке Фока. Генералы обменялись тремя выстрелами, но безуспешно. Когда в четвертый раз выстрелил гененерал Фок, генерал Смирнов приложил руку к правому бедру. Секунданты спросили его, что с ним. «Кажется, я ранен», — заметил Смирнов и, поднявшись на эстраду, твердо заявил, что он ранен. Когда его усадили на носилки, он попросил достать ему папиросу. Ген. Фок после выстрела повернулся и направился к выходу».
Поединок вызвал неоднозначную реакцию в обществе. Становилась очевидной главная причина поражения в войне — взаимное недоброжелательство и рознь высшего командования и неспособность ее преодолеть ради интересов страны.
ГИБЕЛЬ ЭСКАДРЫ
Летом 1904 года боевой дух личного состава русской Тихоокеанской эскадры снова находился на высоте. Один за другим ремонтировались ранее поврежденные корабли, и моряки рвались опровергнуть прозвище «самотопов», которым их наградили представители сухопутных частей.
«Флот наш остается верен себе и по-прежнему ограничивается ролью пассивного и хладнокровного зрителя, — ехидно замечали очевидцы тех событий. — Наши моряки умеют только топить свои суда, а в особенности в виду неприятеля, чтобы избежать с ним столкновения».
Кроме «самотопов» к морякам 1-й Тихоокеанской эскадры намертво приклеилось прозвище «белые зайчики». Во-первых, из-за белой выходной красивой формы. Ну и... с намеком на трусость. Справедливости ради нужно сказать, что и у моряков были свои претензии к «сухопутным».
Так или иначе, но к лету хотя бы прекратилось «двоевластие». Наместник Алексеев еще весной отбыл из Порт-Артура, передав все полномочия по командованию эскадрой контр-адмиралу Вильгельму Карловичу Витгефту.
25 июля 1904 года японская осадная артиллерия начала бомбардировку гавани, что должно было привести к медленному, но неизбежному уничтожению остатков русского Тихоокеанского флота. Единственным выходом оставался прорыв во Владивосток.
На этом же настаивал император. Осторожный Витгефт, к восторгу своих подчиненных, не осмелился ослушаться государя, хотя сам был полон мрачных предчувствий.
28 июля русская эскадра вышла в море, насчитывая в своем составе шесть броненосцев, четыре бронепалубных крейсера и восемь эскадренных миноносцев. В Желтом море ее поджидала японская эскадра адмирала Хэйхатиро Того в составе четырех эскадренных броненосцев, четырех броненосных крейсеров, одного броненосца 2-го класса, девяти крейсеров и 48 миноносцев. Несмотря на разницу в количестве судов, по огневой
мощи тяжелых орудий русские превосходили японцев, но зато японцы имели преимущество в бою на близких дистанциях.
Русские корабли двигались в кильватерной колонне, возглавляемой флагманом броненосцем «Цесаревич». Быстроходный крейсер «Новик» шел несколько впереди, а миноносцы — справа и слева от флагмана. Сзади двигалось госпитальное судно «Монголия». Общая скорость колонны была невысокая — около 13 узлов (один узел равен 1,852 км/час), что объяснялось наличием устаревших тихоходных судов.
Бой с Того начался в 12.20. Японцы пытались охватить голову русской эскадры, русские — уклониться от боя и прорваться в открытое море. Сначала, обстреляв друг друга, противники разошлись на встречных курсах. Около 13.00 японцы перенесли огонь на русские крейсеры, которые, в свою очередь, прикрылись броненосцами, выстроившись в параллельную колонну.
В 13.45 бой ненадолго возобновился на параллельных курсах, но около 14.30 главные силы японцев прекратили огонь и отошли.
В ходе «первого тайма» у русских незначительно пострадали «Цесаревич», «Полтава», «Аскольд», у японцев — флагманский броненосец Того «Микаса» и «Ниссин».
Примерно в 16.30 начался «второй тайм». Артиллерийская дуэль велась на параллельных курсах, причем японцы сконцентрировали огонь на флагмане «Цесаревич». Многим стало казаться, что «по очкам» Того выигрывает. На самом деле результативность, с которой стреляли противники, была примерно одинаковой, но каждое японское попадание сопровождалось клубами дыма, в то время как оснащенные бездымным порохом русские снаряды не давали подобных визуальных эффектов. В 17.30 исход дуэли решили два 305-миллимитровых снаряда, попавших в капитанский мостик «Цесаревича».
Витгефт в этот момент безучастно наблюдал за ходом боя. На неоднократные просьбы уйти в бронированную боевую рубку он ответил: «Все равно, где помирать». Первый из вражеских снарядов буквально разорвал его и еще нескольких офицеров. Затем «Цесаревич» получил еще несколько попаданий, после чего потерял управление и начал циркулировать на месте. Строй русской эскадры смешался.
Оценив ситуацию, командование пытался принять на себя находившийся на броненосце «Пересвет» контр-адмирал князь Павел Петрович Ухтомский. Однако вражескими снарядами на «Пересвете» были сбиты мачты, так что сигнал «Следовать за мной» на большинстве других русских судов просто не заметили. За «Пересветом» последовали «Полтава», «Севастополь» и частично восстановивший управление «Цесаревич».
Осуществить этот маневр помогла отчаянная атака броненосца «Ретвизан», который бросился на японские броненосцы с намерением их таранить. Таран, впрочем, не удался — в решающий момент командир корабля капитан 1-го ранга Эдуард Николаевич Щенснович был ранен осколками снаряда в живот и в голову и потерял сознание. Придя в себя, он приказал двигаться к Порт-Артуру.
Японская эскадра, в свою очередь, повернула на север и фактически перекрыли русским кораблям путь во Владивосток.
Обратно в Порт-Артур вернулись броненосцы «Пересвет», «Ретвизан», «Победа», «Севастополь» и «Полтава», крейсер «Паллада», миноносцы «Выносливый», «Властный» и «Бойкий», а также госпитальное судно «Монголия».
Отставший от них «Цесаревич» ночью сумел дойти до германской военно-морской базы Циндао (в Китае), где был интернирован. Крейсер «Диана», также отставший от эскадры из-за подводной пробоины, ушел в Сайгон (современный Хошимин во Вьетнаме). Аналогичная судьба ждала и добравшийся до Шанхая крейсер «Аскольд», а также миноносцы «Грозовой», «Бесшумный», «Бесстрашный» и «Беспощадный». Крейсер «Новик» заправился углем в Циндао, затем двинулся во Владивосток, огибая Японские острова с востока, но 7 августа был затоплен своим экипажем у берегов Сахалина после боя с японским крейсером «Цусима». Миноносец «Бурный» налетел ночью на камни и был взорван своим же экипажем.
Интересно, что в ходе ожесточенного сражения в Желтом море никто из противников не потерял ни одного корабля. Более того, ущерб японцев оказался даже более значительным. Однако именно русская, а не японская эскадра после этого боя перестала существовать как организованная боевая сила. Корабли, которым «повезло», оказались интернированы. Основные же силы эскадры вернулись в Порт-Артур, где встали на якорь и использовались в качестве плавучих батарей. Однако по мере того, как господствовавшие высоты захватывались японцами, они все больше превращались в безответные мишени для артиллерии противника и тонули один за другим...
ПЕРВЫЙ ШТУРМ ПОРТ-АРТУРА
В наследство от китайцев русским достались в Порт-Артуре четыре береговые батареи и несколько высоких земляных сооружений, окружавших город с востока и севера и соединенных между собой земляным валом, получившим впоследствии название «китайской стенки».
Комиссия российских инженеров предложила заменить китайские батареи новыми и возводить основную линию сухопутной обороны по линии Драконов хребет — возвышенности перед Кладбищенской горой — Зубчатая гора — возвышенности у деревни Саншу- гоу — Вальдшепин холм — высоты у южного угла Западного бассейна — гора Белый волк.
Стоимость инженерных работ (включая установку современных орудий) составляла 15 миллионов рублей (это примерно равнялось стоимости двух броненосцев типа «Полтава»). Завершение инженерных работ намечалось на 1909 год. К началу Русско-японской войны на строительство было выделено примерно 4,5 миллиона, а сами работы начались менее чем на половине объектов. Главный недостаток русских позиций заключался в том, что они находились слишком близко от самого Порт-Артура (в некоторых местах всего два с половиной километра вместо минимальных четырех). Это дало японцам возможность с самого начала установить свою артиллерию на пунктах, с которых им удавалось обстреливать и внутренний бассейн, и сам город. Слабее всего укрепили Западный фронт, где находилась 200-метровая гора Высокая, овладев которой противник из своих орудий мог в короткое время добить всю русскую эскадру.
Теперь о сложной системе руководства. Непосредственным начальником сухопутной обороны был генерал Кондратенко. Он формально подчинялся коменданту крепости генералу Смирнову, фактически же — начальнику Квантунского укрепленного района генералу Стесселю. Командовал резервами генерал Фок.
К началу полноценной осады Порт-Артур был обеспечен мукой и сахаром на полгода, однако мясом, консервами и овощами всего на один месяц, так что с длительной осадой могли быть проблемы.
Командующий японской осадной армии генерал Ноги, сумев сравнительно быстро вывести свои войска на ближние подступы к Порт-Артуру, заявил приехавшим иностранным корреспондентам: «Вы прибыли как раз вовремя. Еще немного, и вы опоздали бы ко взятию крепости». Но с этим самоуверенным прогнозом он немного погорячился...
План генерала Ноги заключался в проведении отвлекающего наступления на Восточном фронте, связывании там русских резервов, а затем нанесении решающего удара на севере.
6-8 августа 1904 года японцы ожесточенно атаковали Водопроводный и Кумирненский редуты, а также Длинную гору, но везде были отбиты. 8-9 августа атаковали Восточный фронт, сумев ценой огромных потерь овладеть передовыми редутами и подойти к линии фортов. В контратаку пошел... морской десант. То есть те самые «белые зайчики», обвиняемые в трусости. И дрались отчаянно. А в штыковой атаке без труда обратили в бегство потомков прославленных бесстрашных воинов. Это навело одного из офицеров на любопытные размышления: «Странное явление: при сформировании роты от желающих драться на сухопутном фронте отбоя не было, многим пришлось отказывать в зачислении. Не доказывает ли это, что в душе почти каждый наш матрос — сухопутный воин, что палуба для ног чуждая и на земле он стоит тверже? В будущем, если мы хотим иметь настоящий морской личный состав, надо брать в матросы тех, кто с детства привык к морю, чтобы любил бы свой корабль, как любит свой дом крестьянин-хлебопашец, и вот почему следовало бы привлечь во флот Финляндию — те с палубы не ушли бы драться на батареях и в траншеях».
В ночь на 11 августа Ноги попытался нанести свой решающий удар. И потерял почти 20 тысяч человек убитыми и ранеными, причем три четверти — перед Восточным фронтом. Русские потеряли почти в семь раз меньше.
ОСАДА
Потерпев неудачу, японцы приступили к планомерной осаде.
Разыгравшаяся борьба во многом напоминала эпопею севастопольской обороны, и снова особую роль в ней играла артиллерия; прежде всего мортиры, позволявшие вести огонь по противнику с закрытых позиций.
Количество мортир у защитников Порт-Артура было незначительным, так что нужда заставила русских внедрить целый ряд созданных в полевых условиях изобретений. Притом что окопы противников сближались на расстояние 30 — 50 метров, весьма эффективным оружием оказались прототипы минометов.
После поражения Тихоокеанской эскадры на флотских складах скопилось огромное количество шестовых мин. Такая мина представляла собой конический железный снаряд на шесте длиной около 15 метров, закреплявшийся в подводном положении на носу небольшого парового катера. Приблизившись к вражескому судну, катер наносил удар миной по его борту, что приводило к сильному подводному взрыву. Однако помимо вражеского корабля от такого взрыва мог пострадать и сам катер, так что после изобретения торпед от шестовых мин отказались.
В августе 1904 года капитан Гобято решил использовать шестовые мины для стрельбы из 47-миллимитровых одноствольных пушек Гочкиса, установленных под углом 45- 65 градусов на примитивном самодельном лафете. В ствол орудия при этом вставлялся укороченный шест с миной на конце, пыж, служащий буфером при выстреле, а сзади обыкновенная гильза с зарядом. Стабилизацию в воздухе обеспечивал четырехлопастный стабилизатор, свободно вращавшийся в полете на шесте. В момент выстрела мина взлетала кверху, пролетала от 40 до 400 метров и падала вниз, производя своим взрывом серьезные разрушения, поскольку при весе в 11,5 килограмма масса взрывчатого вещества в ней составляла 6,5 килограмма.
Огромный урон японцам наносили и шаровые морские мины. Их заполняли доверху камнями и вместе с запальными бикфордовыми шнурами скатывали по деревянным желобам во вражеские окопы.
Именно под Порт-Артуром вошло в обиход такое ноу-хау, как электрический ток, пропускавшийся через колючую проволоку (разумеется, только на тех участках, где имелась возможность подключиться к динамо-машине).
В отличие от японцев, русская пехота не имела ручных гранат, но и здесь выручила солдатская смекалка. Солдаты набивали пироксилином гильзы от малокалиберных орудий и забрасывали этими бомбами вражеские траншеи.
Японцы мало что могли противопоставить русской выдумке. Как писал находившийся при армии Ноги британский корреспондент Эллис Бартлетт: «История осады Порт- Артура — это от начала до конца трагедия японского оружия... ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного. Все ограничивалось тем, что тысячи людей размещались как можно ближе к неприятельским позициям и бросались в непрерывные атаки».
Поэтому основным русским оружием в Порт-Артуре стал пулемет. «Из активных средств обороны на первом плане, несомненно, надо поставить прожекторы и пулеметы... Пулеметы можно поставить почти повсюду и легко переносить с места на место двумя людьми; обнаружить их и вывести из строя почти невозможно, действие их для японцев было самое гибельное... Никто не мог устоять против их огня, и неудивительно, что японцы боялись их и даже самые храбрые трусливо отступали, когда неприятельские пулеметы начинали отбивать свою дьявольскую трескотню. Русские стреляли из них с изумительной точностью даже с большого расстояния и вообще владели ими блестяще».
При этом японцы, без всякого сомнения, отличались смелостью и исполнительностью. И постепенно их трехкратное превосходство в живой силе делало свое дело.
6 сентября 1904 года Ноги начал второй штурм крепости, и к утру следующего дня японцы овладели передовыми позициями русских — Водопроводным и Кумирненским редутами и Длинной горой. 8-9 сентября разыгрались кровопролитные бои за гору Высокую, в которой противник видел ключ к крепости. Ее удалось отстоять, при этом потери русских составили полторы тысячи человек, японцев — более шести тысяч. В одной из атак участвовало специальное подразделение, укомплектованное только офицерами из древних самурайских родов, причем в бой они шли в старинных самурайских доспехах.
Из «Дневника осады Порт-Артура» полковника Михаила Ивановича Лилье, инженера, находившегося в составе Порт-Артурского инженерного управления все время обороны крепости:
«Как я узнал впоследствии, в этом штурме принимали участие лучшие фамилии самураев и масса волонтеров. Все это были люди, которые слишком громко и открыто высказывали свое недовольство медлительностью действий японской армии... На это Микадо им весьма остроумно предложил принять самим лично «активное» участие в осаде, вместо того чтобы кричать и выражать свое неудовольствие. Вот этим- то недовольным и досталось главным образом от наших солдатиков при штурме Высокой горы. Немногие из них вернулись домой, и число крикунов в Японии сильно поуменьшилосъ... Не худо было бы, чтобы и наше правительство имело в виду этот остроумный способ избежать критики».
Всего же к 8 сентября из 43 000 защитников крепости выбыло из строя 11 636 человек, из них убиты и умерли от ран 3600 нижних чинов и 65 офицеров, выздоровели и вернулись в строй 4300 нижних чинов и 106 офицеров (3500 нижних чинов и 65 офицеров в это время находились на излечении в госпиталях и были готовы вернутся в строй).
После отбития второго штурма японцы активизировали земляные работы. Саперы, выйдя на передовую линию, рыли день и ночь, подводя параллели, траншеи и ходы сообщения к фортам и другим укреплениям Порт-Артура.
18 сентября они впервые применили для обстрела крепости 11-дюймовые гаубицы, снаряды которых пробивали бетонные своды фортов и стены казематов. В городе между тем ухудшилось положение с продовольствием. Началась цинга.
17 октября, после месяца такой борьбы, Ноги двинул войска на третий штурм. Уже к утру следующего дня стало ясно, что и он провалился... Одной из сущностных проблем защитников, помимо нехватки продуктов, стали многочисленные трупы японских солдат. Эту проблему решили просто — поручили вопросы сбора и утилизации тел противника местным китайцам, разрешив им оставлять себе вещи, а главное — обувь убитых. Китайцы охотно выполняли поставленную задачу. Трофейное вооружение, по закону принадлежавшее российской казне, естественно, утаивалось передовыми частями, участвовавшими в боях. Знаменитые японские сабли, по качеству значительно превосходившие русские, продавались тыловикам в качестве сувениров по два рубля за штуку (курица на базаре стоила 12 рублей, гусь — 25). Цена не высока, ну так и мечей этих было много...
Проблему с продуктами, по мнению очевидцев тех событий, можно было бы решить при помощи все тех же китайцев, готовых зарабатывать на продаже. Но здесь злую роль сыграло русское чиновничество, на корню удушившее всю торговлю своими поборами и правилами.
Между тем генерал Ноги Марэсукэ начал подумывать о харакири. И было отчего. Вместо того чтобы тихо осаждать обреченную на смерть от голода и болезней крепость, он провел три безуспешных штурма, положив десятки тысяч жизней. Включая, кстати, жизни двух своих сыновей. К слову сказать, уже будучи национальным героем, в 1912 году он все-таки совершит ритуальное самоубийство (сэппуку), так и не сумев себе простить гибели 110 000 солдат и офицеров.
В начале ноября 3-я японская армия усилилась 7-й пехотной дивизией, после чего Ноги решил предпринять четвертый общий штурм Порт- Артура. Он начался 13-го числа и затянулся на девять дней. Удар был направлен с двух сторон — на Восточный фронт, где свелся к отчаянной пехотной атаке, и на гору Высокая, где разыгрались решающие сражения. Необходимо сказать, что всего лишь за полтора месяца положение защитников крепости значительно ухудшилось. Кроме цинги начались тиф и дизентерия — сказалась острая нехватка медикаментов. Теперь солдаты боялись попасть в госпитали, переполненные тифозными больными, понимая, что оттуда выход один — только на кладбище. Известны случаи, когда раненые офицеры предпочитали застрелиться, чем отправиться в лазарет, — все-таки быстрая смерть. Перевязочных средств тоже не осталось. Вместо марли на раны начали класть раскрученные пеньковые смоляные канаты.
Резко ухудшилось питание. Обед, сваренный из мясных консервов или конины, — три раза в неделю. В остальное время — «постный борщ» — вода с сухими овощами или зеленью. Или вода с запахом риса... Из-за страшного истощения многие были обречены на смерть. Совсем закончилось мыло. Форма и белье солдат пришли в полную негодность. И они кишели вшами. Не хватало патронов. Снарядов тем более. Пытались даже использовать японские неразорвавшиеся.
22 ноября японцы овладели Высокой, потеряв на этой горе до 12 тысяч человек. За дни и месяцы обороны она получила название «Артурской Голгофы». Там нашли свою смерть не менее пяти тысяч русских солдат и офицеров.
«Вид Высокой горы в дни последних на ней боев был необычайно страшен. Так как атаки отбивались главным образом ручными гранатами, то не было почти ни одного трупа, не истерзанного от взрывов динамита и пироксилина. У большинства трупов, от громадного количества которых почернела Высокая, не хватало или рук, или ног, или головы. Все эти трупы сбивались в кучу вышиной в 4-5 футов... Траншеи были разрушены полностью. Дерево, рельсы, стальные части превратились в бесформенные груды. И среди этих дымящихся обломков ползали русские стрелки, пользуясь телами убитых товарищей как брустверами» (В. Я. Крестьянинов. Порт-Артур. — СПб., 2014).
Но гора Высокая действительно была ключом от города. На ней враги обустроили свои батареи и теперь с этих удобных позиций начали методично громить крепость и добивать остатки флота. Противостоять этому русские уже не могли.
2 (15) декабря в бетонном каземате 2-го форта случайно попавшей 11-дюймовой бомбой убиты находившиеся там генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко и еще восемь офицеров. Семеро отделались ранениями различной степени тяжести. Со смертью генерала Кондратенко, по общему мнению, «душа Порт-Артура отлетела»... Погибших хоронили на следующий день на бугорке под Крестовой горой, откуда открывался вид на побережье. Боевые офицеры не стеснялись слез. Все понимали, что Порт- Артур обречен.
Вместо убитого генерала Кондратенко начальником сухопутной обороны был назначен генерал Фок. Комендант крепости генерал-лейтенант Смирнов просил генерала Стесселя назначить его на этот пост, но его просьба была отклонена. Злые языки утверждали, что первым распоряжением генерала Фока стал приказ приготовить ему во всех штабах теплые помещения...
23 декабря 1904 года генерал Стессель подписал условия капитуляции. 22 381 солдат и моряков, из которых в строю оставались менее половины, становились военнопленными и отправлялись в Японию. Кроме того, победители получали всю артиллерию, оружие и сохранившиеся боеприпасы. Офицеры могли вернуться на родину, дав честное слово, что не будут участвовать в боевых действиях. Государь Николай II специальной телеграммой разрешил всем желающим господам офицерам вернуться в Россию, а остальным предложил «разделить тяжелую участь своих солдат в японском плену».
Процедура была предельно проста. Офицеры, желающие вернуться на родину, входили в особую палатку, над которой висела табличка «Место клятвы», и расписывались на разложенных там листах. В заголовке листов было написано: «Мы, нижеподписавшиеся, объявляем под клятвой не поднимать оружия и не действовать никаким способом против интересов Японии до самого конца настоящей войны».
«Разделить участь» своих солдат решили генералы Смирнов и Фок, а также большинство морских и артиллерийских офицеров.
Р. S.
РУССКОЕ КЛАДБИЩЕ
В октябре 1954 года было подписано Советско-китайское коммюнике о выводе советских воинских частей из военно-морской базы Порт-Артур и о переходе этой базы в полное распоряжение КНР. С 1 мая 1955 года части Советской армии начали покидать Люйшунь и Далянь. К 26 мая все расквартированные в районе Даляня советские солдаты и офицеры сухопутных войск, военно-морских и военно-воздушных сил вернулись на Родину. Жители Даляня испытывали глубокие дружеские чувства к советским воинам и тепло их провожали.
Эпопея со взятием Порт- Артура, хотя формально и завершилась победой, оставила у генерала Ноги мрачный осадок. В письме генералу Тераучи он признавался: «...Единственное чувство, которое я в настоящее время испытываю, — это стыд и страдание, что мне пришлось потратить так много человеческих жизней, боевых припасов и времени на недоконченное предприятие». Ноги, потерявший во время осады сына, даже собирался сделать харакири. Его отговорили, но харакири он себе все же сделал, причем вместе с супругой, в 1912 году в связи со смертью любимого императора Мутсухито.
Потери японцев под Порт- Артуром убитыми и ранеными составили от 95 до 110 тысяч человек, в том числе до 10 тысяч офицеров. Из 38 тысяч русских солдат и моряков были убиты и умерли от ран 7800 человек, еще 1,5 тысячи — от болезней.
Ленин, торопя события, писал: «Капитуляция Порт- Артура есть пролог капитуляции царизма». На самом деле это был пролог к первой русской революции.
Ляодунский полуостров перешел к Японии. Порт- Артур переименовали в Риодзюнко, а Дальний стал Дайреном. По инициативе генерал-губернатора Квантунской области генерала Ошимы на русском кладбище, где был захоронен 14 631 защитник крепости, возвели мемориал, центром которого стала православная часовня из гранита и мрамора. С лицевой стороны на колонне сделали надпись: «Здесь покоятся бренные останки доблестных героев, павших при защите крепости Порт-Артур. Памятник сей поставлен японским правительством в 1907 г.». В 1913 году здесь же были захоронены поднятые водолазами останки погибших на броненосце «Петропавловск».
Еще несколько монументов возвели на средства, собранные японским «Обществом сохранения памятников войны в Маньчжурии». В 1917 году было построено здание военного музея.
Войска Советской армии без сопротивления заняли Порт-Артур 22-23 августа 1945 года. Ультиматум о капитуляции японскому командованию вручал полковник Иван Артеменко — внук «души обороны Порт-Артура» Романа Исидоровича Кондратенко.
Местная российская диаспора, насчитывавшая всего несколько десятков человек, вместе с китайцами встречала своих соотечественников как освободителей.
В 1946 году советской администрацией была похоронена последняя из живших в Порт-Артуре участников обороны медсестра Е. Е. Едренева.
После прихода к власти в Китае коммунистов между этой страной и Советским Союзом был подписан договор, предусматривавший передачу Ляодунского полуострова китайцам. Однако из-за войны в Корее полный вывод советских войск завершился только в 1955 году.
В 1988 году «Русское кладбище» в Порт-Артуре было объявлено культурно-историческим памятником провинции Ляонин.
26 сентября 2010 года в присутствии Председателя КНР Ху Цзинтао и Президента РФ Дмитрия Медведева состоялось торжественное открытие восстановленного мемориала.
